Андрей Посняков - Синяя луна

Ну да, в логике третьему сыну Чингисхана нельзя было отказать… как и в проницательности. И ещё – в умении тщательно маскировать свои планы.

– Да, – вдруг усмехнулся гость. – Сейчас мы вернёмся в гэр и напьёмся. А по пути я расскажу тебе о пьяной меркитке – ты запомни и всем повторяй целый вечер, всю ночь. Что б знали – для этого я тебе и звал. А рассказ занимательный, право же, его стоит послушать. В общем, дело было в те времена, когда меркиты ещё не признавали власть Темучина…

Оба вошли в гэр, смеясь, хозяин и почётный гость.

– Ну, Гамильдэ, подвинься! – усаживаясь на кошму, подмигнул побратиму нойон. – Сейчас расскажу тебе одну занятную вещицу. Слышал ли ты когда-нибудь об истории, случившейся с одной пьяной меркиткой?

И вот – гоню коня,

Лечу сквозь мглу ночную…

Выл ветер, бросая в лица всадников холодную песчаную пыль, вокруг, насколько хватало глаз, тянулась пустыня – жёлто-коричневые пески, барханы, голо и пусто, лишь кое-где виднелись редкие заросли саксаула и тамариска да безводные русла высохших рек. Шёл пятый день пути, которому пока что не было видно ни конца, ни края.

– Господин! – перекрикивая ветер, обернулся к Баурджину проводник – седой и морщинистый старик, несмотря на свой возраст ещё вполне жилистый и сильный. – Скоро будет хребет, а сразу за ним – урочище, там и заночуем. Прикажи ускорить ход, князь, хорошо бы успеть в урочище к вечеру!

Молча кивнув, нойон махнул рукой и хлестнул коня плетью. Следом за ним ускорились и остальные караванщики. Если б не запряжённые в тяжёлые повозки медлительные волы, можно было бы двигаться куда быстрее, правда, тогда пришлось бы бросить повозки, а так можно было бы поступить лишь в крайнем случае – песчаной бури или внезапного вражеского нападения. Да, конечно, в повозках не имелось ничего особенно ценного для каравана – лишь богатая одежда, золотая и серебряная посуда, парчовые и шёлковые ткани, украшения и прочая дребедень, вполне даже необходимая – ну, не являться же господину наместнику нищим! Население Ицзин-Ай – в основном торговое: купцы, караванщики, обслуга проходящего через город Великого шёлкового пути. Вот пусть и видят: Повелитель Чингисхан – человек не бедный, а его представитель Бао Чжи вовсе не нуждается во взятках. И, кроме того…

– Понимаешь, нойон, ты должен произвести впечатление временщика, причём, такого временщика, которому и этот город, и его жители, и богатства – нужны, как пятая нога собаке, – инструктировал перед самым отъездом Елюй Чуцай, киданьский мудрец, ещё не так давно служивший цзиньцам, но попавший в плен и, волею Чингисхана, ставший одним из мудрейших вельмож нарождавшейся Монгольской империи. Высокий и представительный, с узкой седой бородой и звучным голосом, кидань сильно напоминал князю некоего Елюя Люге – правителя «стального» киданьского царства Ляо, возрождённого к жизни не без помощи самого Баурджина.

– То есть ты в Ицзин-Ай как бы на время, быть может – на очень короткое, но, может – кто знает? – Елюй Чуцай покачал головой. – Ведь нет ничего более постоянного, чем временное. Это прекрасно знают шэныли из Ицзин-Ай.

– Вот как? Там есть и шэныли?

– Есть, есть – как же без мудрецов и чиновников? Они не должны видеть в тебе нечто незыблемое, постоянное… должны действовать свободно, даже, может быть, на первых порах, не особенно с тобой считаясь.

– Как это – «не считаясь»? – нехорошо прищурился князь. – Я наместник, или собачий хвост?

– Вот-вот! – мудрец улыбнулся. – Так ты и должен рассуждать, как рассуждал бы на твоём месте любой вельможа. Да, городские чиновники должны испытывать перед тобой трепет… который вовсе не помешал б им втихаря обтяпывать свои делишки – мздоимствовать, покровительствовать разбойникам, воровать из казны… Ну, что тебе об этом рассказывать, ты ведь не так давно вернулся из Ляояна, сам должен всё хорошо понимать.

– Да понимаю, – махнул рукой Баурджин.

Елюй Чуцай погладил бороду и потянулся к кувшину:

– Ты не сиди, как истукан, князь! Давай-ка выпьем немного.

– Выпьем? – нойон удивлённо вскинул брови. – Вот уж не ожидал даже услышать такого слова от ближайшего советника Великого хана!

– Я сказал – «выпьем», а не «напьёмся», – внезапно расхохотался мудрец. – В этом большая разница. Вино – прекрасно, если сближает.