Александр Михайловский - В дни Бородина [СИ]

– Хорошо, месье Серегин, – сказал Бонапарт, вставая, – я обдумаю ваше предложение и сообщу вам результат, скажем, через три дня. Месье Кутузов и вы, ваше императорское величество, я крайне польщен знакомством с вами и надеюсь продолжить его в более благоприятных обстоятельствах. Оревуар.

Когда Наполеон и Фира-Гера вышли (пошли в библиотеку), молчавший до того Николай Павлович посмотрел на меня непонимающими глазами и спросил:

– А разве нам, в России, не нужно заниматься этой, как его, индустриализацией. Почему вы дали такой совет Франции и промолчали о Российской Империи?

– А потому, – ответил я, – что для России индустриализация сейчас по всем канонам преждевременна. Прежде чем бросить в почву зерно, ее требуется унавозить и вспахать; и только тогда ваш посев принесет, как написано в Библии, плод сторичный. В первую очередь индустриализация призвана обеспечить потребность населения государства в промышленных товарах собственного производства, во вторую очередь – потребности военного и иных государственных ведомств, и только избыток товаров может быть направлен на экспорт за рубежи державы. В России же подавляющее большинство населения ничего не покупает и не продает, и из-за этого частный платежеспособный спрос на промышленные товары имеет совершенно ничтожные объемы, которые выгоднее удовлетворять поставками из-за границы. Почти вся российская промышленность предназначена либо для удовлетворения государственного интереса (по преимуществу военного ведомства), либо продает свой продукт на экспорт. Для новых заводов в этой системе просто нет места, и потребность государства в промышленных товарах, и экспортный потенциал относительно стабильны, так что продукцию новых предприятий просто некуда будет девать. Частного же платежеспособного спроса у вас сейчас почти нет, а чтобы он образовался, необходимо чтобы промышленные товары начали покупать все слои общества, а не только весьма незначительная по числу людей верхушка. Кроме того, развивающейся промышленности нужны свободные рабочие руки, и чем больше, тем лучше. Отсюда вывод – чтобы государство могло нормально развиваться, необходимо срочно решить вопрос с крепостной зависимостью крестьян, причем решить его так, чтобы не возложить на это крестьянство непосильное для него финансовое бремя. В таком случае будет лучше мужиков и вовсе не освобождать, ибо если они и освобожденные продолжат влачить все то же (а то и хуже) нищенское состояние, то и дарованная им свобода будет напрасной. Для того, чтобы Россия успешно развивалась, необходимо чтобы основная часть ее население была свободной, зажиточной и образованной, ибо чем выше по потоку времени поднимается мир, тем более востребованными становятся образованные люди. И с этим уже ничего не сделать. Если вы не хотите, чтобы Россия необратимо отстала от европейских стран (в первую очередь от той же Франции), то начинать работу над изменением внутреннего устройства государства Российского требуется прямо сейчас.

Не знаю, убедил я их или нет. На лице Павловича был написан непробиваемый скепсис, да и Михайло Илларионович, видимо, надеявшийся, что мы преподнесем ему некий чудо-рецепт, после применения которого дела в экономике начнут решаться сами собой, тоже явно был не в восторге от услышанного. От этого их кислого вида внутри меня стало нарастать глухое раздражение, грозившее перерасти в самый настоящий божественный гнев. Говорят, Зевсий в такие моменты выбегал на крыльцо дворца и с высоты Олимпа метал в смертных раскаленные добела молнии, по принципу «на кого Бог пошлет». Но я-то не Зевсий и молниями в невинных людей просто так, ради того чтобы сорвать злость, кидаться не буду.

– Значит так, господа, – сказал я своим подопечным, – вы можете мне верить или нет, но все, что я вам сейчас сказал, является чистейшей правдой. В ближайшее время мы двинемся в следующие миры вверх по течению времени, и вы, Михайло Илларионович, и вы, Николай Павлович, сможете собственными глазами увидеть, к чему может привести игнорирование моих слов. Для вас несколько месяцев или год-два не значат почти ничего, а мы за это время заберемся настолько высоко, насколько нам это позволят задания Небесного Отца. Не зря же говорят, что лучше учиться на чужих ошибках, чем набивать собственные синяки и шишки.

– Очень хорошо, Сергей Сергеевич, – сказал Кутузов, вставая, – вы на нас не обижайтесь, но для людей нашей эпохи действительно очень трудно осознать то, что вы сказали. Мы с Николаем Павловичем внимательно обдумаем ваши слова, воспользуемся вашим предложением посмотреть, как живут люди в будущих мирах, и только потом, если это будет возможно, вернемся к этому вопросу. А сейчас позвольте откланяться, ибо вы человек занятой, да и нам тоже нужно о многом поговорить. Давайте встретимся тут через три дня, когда господин Бонапарт дозреет до завершения переговоров, и окончательно решим те дела, которые не касаются изменения внутренней сущности Российской империи.