Александр Михайловский - В дни Бородина [СИ]

Сказать по правде, я была поражена содержанием этого разговора. Но приходилось признать, что Екатерина всегда давала мне дельные советы, и на этот раз я тоже решила им последовать… Мне уже давно не хватало нежности и обожания. Стоило мне задуматься над тем, кого выбрать себе в фавориты, как сразу же появилось несколько кандидатур… Оказывается, кое-кто из придворных уже давно оказывал мне знаки внимания, да только я по наивности своей не имела возможности истолковать их правильно.

Оказалось, что всегда найдется множество желающих утешить и развлечь обиженную супругу наследника престола… Но к выбору я подходила осторожно. Мой первый любовник обладал легким характером, ему всегда удавалось поднять мне настроение. Кроме того, он открыл мне много такого в любовных отношениях, чего я раньше не знала. Он был весьма в этом искушен, в отличие от моего супруга. Я убеждалась, что свекровь дала мне хороший совет, и при этом я все больше понимала и ее… К тому же мне и вправду стало не в пример легче сносить то, как обращается со мной мой муж.

В своем желании быть «утешенной» я все ж не доходила до крайностей. Всех моих любовников можно пересчитать на пальцах одной руки. Что же касается моих последних семи детей, то я даже не могу сказать точно, кто из них чей… Впрочем, согласно совету Екатерины, я не беспокоилась об этом.

Со временем остатки моей привязанности к мужу улетучились вовсе. Я знала, что Екатерина планирует отстранить Павла от власти и посадить на трон моего сына Александра – и молча одобряла ее задумку. Тем более что мой муж с некоторых пор стал просто пугать меня своими выходками; порой он просто вел себя как сумасшедший.

Однако планам свекрови не суждено было сбыться. После ее смерти мой муж все же стал императором. И вот тогда я вдруг поняла, что тоже хочу править… Я хотела быть такой, как моя великая свекровь. Я так углубилась в свои честолюбивые мечты, что вообразила себя равной ей, Екатерине…

Правление моего мужа отличалось крайней импульсивностью и непостоянством и во внутренних и во внешних делах. И вот итог – он был убит своими ближайшими приближенными, которые испугались того, что при следующей перемене настроения покатятся уже их головы. Так что Александру, можно сказать, повезло. Затевая свой переворот, Артанский князь не захотел убивать моего старшего сына, а просто отправил его в путешествие по далеким заграницам, вроде того, которое мы с мужем под именем графов дю Нор (Северных) проделали по Европе во времена нашей молодости.

И вот сейчас, лежа голышом в этой ванне, под влиянием сладкой мечты о возвращении молодости, я переосмысливала всю свою прожитую жизнь. Да, я совершала много ошибок. Да, я гналась за миражами… Я мечтала о том, чтобы иметь влияние и власть. Но теперь вдруг меня настигло осознание, что, собственно, наиглавнейшим делом моей жизни была именно благотворительность, добрые дела ради людей… Может, мне и показалось, но Анна Сергеевна намекнула, что именно это сыграло свою роль в том, чтобы наградить меня возможностью начать жизнь заново, став снова молодой и полной сил. О, я уже не буду «толстой старой немкой". На этот раз я буду стараться выполнять лишь то, что велит мне Господь, а не удовлетворять собственные амбиции… И, может быть, моя вторая жизнь будет значительно счастливее, чем первая. По крайней мере, я очень хочу на это надеяться.

Четыреста восьмидесятый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

Передача власти от Александра Павловича к Николаю Павловичу произошла так быстро, что никто даже и икнуть не успел. В принципе, так оно и задумывалось. Если бы мы не надавили на Александра Павловича и тот начал бы тянуть, советоваться с приятелями и подхалимами, выслушивать нотации матери и так далее – то операция наверняка была бы сорвана и пришлось бы действовать по жесткому варианту. В Петербурге предостаточно влиятельных персон (не стоит забывать и о после Великобритании Эдварде Торнтоне), которым отставка Александра Павловича пришлась как серпом по детородным органам и, узнав о таком событии заранее, они, скорее всего, принялись бы действовать. Но после беседы с отцом Александром император загорелся идеей межмировых путешествий и жаждал приступить к ним как можно быстрее, забыв о прежних друзьях. О чем они там говорили под пологом безмолвия – неведомо даже мне, но не исключаю, что в беседе самолично принял участие сам Небесный Отец, уж слишком Александр Павлович был после нее тихим и покладистым.