Роман Грибанов - Десант местного значения

Теплый тропический воздух, несущий запахи моря, приятно освежал обнаженные разгоряченные тела, смешиваясь с терпкими ароматами женских дорогих духов. Джон всем своим существом ощущал, как под ним, изнывая от желания, извивается женское тело. Слегка хриплый от сумасшедшего желания голос Мари сумбурно шептал ему на ухо: «Ох, Джонни, давай, не тяни. Возьми меня, быстрее! Да, да, да!». Одновременно он ощущал, как ласковые губы его женщины целуют его ухо, в кратких перерывах между безумным шепотом. Джон вошел в зовущее красивое женское тело, стараясь своим естеством слиться с такой желанной своей подругой. Вот Мари снова взяла губами его ухо, снова целуя его, одновременно охватывая его тело руками и ногами.

Но почему она так сильно тянет губами его ухо, она же сейчас его оторвет? В голове Джона словно взорвалась бомба, так сильно и внезапно накатила боль. И одновременно с этим, словно сдернули какие — то фантастические декорации, в мозг Джона хлынула новая информация от всех его органов чувств, напрочь смывая все прежние, такие приятные ощущения. Теплый воздух сменился леденящим пронизывающим ветром, вдобавок пахнущим гарью и кровью. Куда — то, в одну секунду, подевалась податливая женщина, лежащая под ним на шикарной мягкой постели, вместо этого Джон ощутил, что пытается ласкать и обнимать твердые, местами обледенелые, шершавые доски, вдобавок отвратительно воняющие целым адским букетом запахов, от тухлой рыбы до машинного масла. Очень сильно болела голова. Вдобавок, ласковые губы его Мари превратились в грязные заскорузлые толстые пальцы, которые тянули его голову вверх. И, наконец, он услышал слова, окончательно выдернувшие его из мира приятных грез в существующую реальность:

— Янки, не надо трахать мой грузовик! Окончание фразы на русском языке потонули в грубом хохоте, перемешанном с комментариями на том же языке. Джон поднял голову, огляделся и застонал, от отчаяния. Оказывается, он лежал ничком в кузове потрепанного грузовика, на щербатых от частого использования и грязных досках. За ухо его дернул человек, в замасленной солдатской телогрейке. Еще в кузове, ближе к заднему борту, стояли три солдата, в советской форме и с карабинами, а рядом с ним, скорчившись, сидели два человека, в грязных и оборванных американских летных комбинезонах. Джон все вспомнил. Последний вылет, последний заход на цель, взрыв ракеты, катапультирование. Озеро, уже покрытое тонким льдом, в которое он угодил. Свою отчаянную борьбу за жизнь с ледяной водой этого озера, и русских, к которым он в итоге попал. Удар прикладом карабина по голове, когда он потянулся за пистолетом. Он в плену. Его невеселые мысли оборвал мрачный голос одного из солдат:

— Давай руки ему свяжем! С этими словами, бойцы сноровисто связали ему руки сзади, и потом посадили Джона рядом с такими, как он, бедолагами. Конвоиры расселись на лавках, водитель в телогрейке, перепрыгнув через борт, полез в кабину. Подошедший офицер спросил и одного из солдат, показав на Маккейна:

— Вижу, он очнулся. Связали?

— Так точно, товарищ лейтенант!

— Тогда езжайте, вам надо проскочить до Усть-Большерецка, пока темно и непогода. Янки уже начали за каждой машиной на дорогах гоняться.

— Готовы? Боцман подлодки еще раз посмотрел на трех человек, затянутых в облегающие костюмы с аквалангами за спиной. У их ног лежали герметичные тюки, в которых было все, без чего человек не может существовать в холодный и враждебной местности. Одежда, провиант, оружие, средства связи. Рядом, на рельсах загрузки в торпедный аппарат уже лежал транспортировщик, по сути дела, представляющий обыкновенную торпеду, только без боевой части и с уменьшенной скоростью хода. В руках они держали только короткие гарпунные ружья, чтобы не быть уж совсем безоружными, в те минуты, когда они, под покровом ночи будут выходить из прибоя во вражеской бухте. Средний человек, старший из этой троицы, молча кивнул.

— Ну, тогда до встречи парни, и помогай вам бог! С этими словами боцман отдал команду торпедисту, и тот открыл крышку торпедного аппарата. Старший группы диверсантов ловко, вытянув ружье перед собой, втиснулся в длинную трубу аппарата. Два матроса тут же подскочили к нему, запихивая его мешок вслед за ним в трубу, затем сноровисто задраивая за ним герметичный люк. Дождавшись от человека, лежавшего в темной железной кишке, условного стука, торпедист открыл наружную крышку. Некоторое время ничего не было слышно, это было понятно. Диверсанту требовалось в кромешной тьме время, чтобы выбраться из узкой трубы наружу, в ледяную воду. «Надо быть дьявольски храбрым человеком, чтобы добровольно идти на такие вещи» — подумал боцман, внутренне поёжившись. Но вот, наконец, по корпусу лодки прозвучал тихий, сдвоенный стук. Это означало, что первый «морской котик» выбрался со всей своей амуницией, освободив торпедный аппарат. Торпедист тотчас же закрыл наружную крышку, открывая вентили системы клапанов продувки сжатым воздухом воды из пустой трубы. Дождавшись, когда по показаниям индикатора, воды в трубе не останется, он открыл внутреннюю крышку. Сжатый воздух зашипел, обдав всех стоящих в отсеке людей холодным соленым ветром. Боцман повернулся ко второму «котику», но тот уже лез в трубу. И все повторилось, и вот уже третий диверсант покидает теплый и освещенный отсек «Сивульфа». В последнюю очередь торпедисты закатили в торпедный аппарат транспортировщик. Наконец, по корпусу лодки прозвучал последний сигнал, три коротких стука подряд. Это означало, что «котики» уже вытянули транспортировщик за носовую скобу из аппарата, повесили на него весь свой груз и готовы уходить. Боцман отдал команду, торпедисты стали закрывать крышку, начиная готовить обычную торпеду к загрузке в этот аппарат. Когда твоя лодка лежит в дрейфе, чуть подрабатывая рулями и винтом, в двух милях от вражеского берега, лучше, чтобы все «копья» были в полной готовности. Боцман снял трубку внутренней связи с командиром лодки: