Алексей Переяславцев: Зимний гастрольный тур

— Товарищи командиры!

Эти слова заставили майора Осипенко напрячься. Не использовалось полуинтимное "девчатушки" или чуть более грозное "девки". Кроме того, Полина успела достаточно узнать товарища коринженера, чтобы понять: ее подчиненным готовится очередная отповедь.

— Вы заблуждаетесь в оценке боевых характеристик истребителей противника. Во-первых, при том, что ваши машины защищены от пулеметного огня, противник вполне может использовать таран.

Это слово стало причиной гробовой тишины. Но ее очень скоро нарушила все та же неугомонная Лида:

— Да у них духу не хватит на такое!

Девушка мгновенно сообразила, что сморозила глупость, но было поздно:

— Я бы не советовал вам, товарищ лейтенант, проверять таким способом высоту духа финских летчиков. Также у истребителя противника есть практические резоны для тарана: вместе с ним погибнет не меньше двух его врагов — а думающий вражеский офицер не может не предположить, что ваша машина требует в составе экипажа летчика и штурмана, самое меньшее. Уж не говорю о том, что Ми-28 выглядит куда дороже, чем какой-то занюханный "гладиатор", — слово прозвучало с откровенным презрением. — Но есть иные способы справиться с вертолетом. Обстрел, потом уход на бреющем вокруг холма, а за ним — не замеченные вами зенитки. Риск для истребителя большой, спору нет, зато зенитчики получат отменный шанс. Тактику вам читали? Операция завлечения, вот что это такое. А посему…

На этом урок примерного поведения в воздухе был прерван.

— Группа из четырех! — возопил по линии громкой связи голос оператора радара. — По скорости бомберы. Нет, еще двое! Сопровождение! Направляются на юг.

Голос еще не закончил доклад, а в другом помещении, где внешне расслабленно сидели летчики-истребители, началось то, что в "другом" мире назвалось движухой. Через считанные минуты пилоты в полном облачении уже сидели в кабинах и ждали приказа. Но он задерживался.

Умен был комбриг Рычагов! Умен и хитер; тактические занятия пошли ему впрок. Уж кто-кто, а он ничуть не хуже любого штабного рассчитал, что пришельцы с финской стороны никак не успеют сбежать, если прямо сейчас МиГи раскрутят турбины, на короткую секунду замрут на взлетной полосе и с ревом, переходящим в свист, взовьются в облачное северное небо. Догонят и перехватят только так! И все же Павел Васильевич придержал своих резвых подчиненных. Приказ явно задерживался, и, судя по тому, с каким нетерпением комбриг поглядывал на наручные часы, что-то такое ожидалось.

Истребители дождались. В шлемофонах раздалось:

— Первым четырем парам — взлет и на перехват!

Не было нужды говорить, кого именно перехватывать. Координаты целей, их скорость и направление полеты уже появились на панелях. Двое из тех, кого сейчас чудовищное ускорение вжимало в пилотские сиденья, догадались о причине задержки. Это были полковой комиссар Калачев и бывший комполка Глазыкин как наиболее опытные. Рычагов планировал удар так, чтобы ни один из самолетов противника не успел бы уйти на свою территорию. Но расчет оказался не вполне точным.

Рославлев просто не знал, что "гладиаторы" еще не поступили на вооружение ВВС Финляндии. Против МиГов шли ожидаемые бомбардировщики типа "Бристоль-бленхейм" и те, кого не ожидали: "фоккеры D-XXI". Впрочем, многократное вздрючивание летчиков в части опознавания принесло плоды: эту модель узнали мгновенно.

— Я "волк-раз", начинаем вместе с "волком-два". "Волк-три", "волк-четыре", на добивании. Атака ракетами!

Тут же выявился и второй просчет Рычагова. Нет, ракеты настигали противника и взрывались со всей яростью, но… советские пилоты, сколько ни пытались, не смогли углядеть парашюты. Этому, впрочем, не стоило удивляться. Даже на "Игле-1", которой были вооружены истребители, вес взрывчатки составлял 1300 г. Этого с лихвой хватало, чтобы оторвать крыло (а иногда и оба) самолетикам из дерева и полотна. При безудержном вращении фюзеляжа у пилотов не имелось возможности выпрыгнуть. И все же исключение нашлось.

"Фоккер" капитана Пера-Эрика Совелиуса всего лишь крепко посекло осколками. Машина плохо слушалась управления, но опытный пилот выровнял ее и взял курс на север с небольшим снижением, рассчитывая при первой же возможности выпрыгнуть с парашютом. Он оказался единственным из финских летчиков (хотя сам был шведом), который успел выкрикнуть в эфир ключевое слово:

— Мissiler [2] ракеты (шведск.) !

Его услышали. Сообщение поняли, но, к сожалению для финской авиации, превратно.