Алексей Переяславцев - Зимний гастрольный тур

Похоже дело обстояло и в СССР. Похоже, да не то же.

К моменту объявления войны у госграницы стояли те же четыре армии.

На северном фронте сосредоточилась та же сила, что была в "тот раз" — все совпадало вплоть до личности командующего. И на то была причина. Тогда это был самый спокойный участок. Вся четырнадцатая армия за ту войну потеряла 181 человека. Две неполные роты потерь — не слишком много для армии!

Имей нарком обороны и его заместители возможность сравнить положение дел "тогда" и "сейчас" — весьма возможно, многие посчитали бы разницу малосущественной. Судите сами: стрелковое вооружение было тем же, артиллерия — та же и в том же количестве, авиация… ну, почти та же, только чуть побольше имелось истребителей И-180 и, соответственно, поменьше И-15 и их модификаций. Ну так лишний авиаполк (неполный к тому же) не мог считаться существенным фактором в пользу РККА. Танковые части были просто такого же состава; техника и степень обученности экипажей и командования также совпадали.

Правда, возможности для сравнения у вышеупомянутых товарищей не имелось.

Так что, выходит, одно и то же? Все-таки нет.

Наиболее значимую разницу составляли мелкие на первый взгляд детали снабжения. Никто не воевал в буденновках — все военнослужащие получили ушанки. И полушубки защитного цвета (почти белые). И валенки. В части пошло огромное количество лыж. Правда, далеко не все военнослужащие умели с ними обращаться, но все же этот вид вещевого довольствия позволял хоть как-то идти по снегу. Грелись люди в утепленных палатках с печками — они смахивали на буржуйки, но изогнутые трубки по бокам давали куда больше тепла.

Восьмой армией командовал тот же комдив Хабаров. Наступление ее, как и тогда, предполагалось на петрозаводском направлении, но удары планировалось наносить не "растопыренными пальцами", а по сходящимся линиям на Сортавалу: вдоль берега Ладожского озера и с правого фланга.

Девятой армией командовал комкор Чуйков с самого начала боев, а не с 22 декабря, как тогда. И наступление было более осторожным, и не погибла сорок четвертая дивизия в окружении, как тогда, после бездумного лихого прорыва в никуда.

Наибольшую разницу между "тогда" и "сейчас" можно было наблюдать на Карельском перешейке. Во главе седьмой армии стоял уже не Мерецков, а Иосиф Родионович Апанасенко. Он отличался силой характера, большим запасом здравого смысла и неуемным желанием учиться, хотя изначально образование у него было более чем скромным. Над ним был Жуков. И у него был свой план касательно полка осназа.

Первыми в дело пошли… нет, не танки, не самоходки, не бронетранспортеры и, конечно, не пехота. С большой натяжкой то, что первым поднялось в воздух, можно было назвать авиацией. Если стремиться к точности, это были беспилотники. Впрочем, почти сразу же эти малые машинки получили прозвище "птички". В воздух они поднялись не тусклым северным утром, а в полной темноте. И использовали они инфракрасный диапазон.

В командных центрах слышался бубнеж:

— …землянка с живой силой… рядом четыре холмика в линейку, предположительно замаскированная артиллерийская батарея… координаты…

— …дорога рокадная, два грузовика разъехаться могут…

— …мост деревянный, две легковых разъедутся, два грузовика уже нет…

— …минометная позиция… оборудованная… самих минометов нет…

— …холм с четырьмя теплыми окошками, это бронезаслонки, надо полагать… сверху полукруглый объект, также с теплыми небольшими окошками…

— Бронеколпак это с амбразурами, — проворчал кто-то из артиллеристов, — серьезная штука, броня сто девяносто. Такой корабельным калибром брать, больше нечем.

— Не нужен тут корабль. Хватит и танкового калибра, — веско заметил некто с кубарями и танками на петлицах.

— Твоих-то ста двадцати меме?

— У нас особые бронебойные, — со значительной миной отвечал лейтенант-танкист. Впрочем, выражения его лица никто оценить не мог: в помещении была полутьма.

— Аэродромы, аэродромы выглядывай!

— Да нету их. В нашей полосе нет. Должно быть, за синей линией расположили.

О существовании этой линии операторы знали хотя бы уж потому, что карту видели. Но им было невдомек, кто нанес эту отметку. Название "линия Маннергейма" также ничего не говорило. Это был не их уровень.

В штабе кипела работа. На карты наносились новые условные значки, эти же карты мгновенно копировались на специальных плоских аппаратах, командиры разных родов войск выхватывали еще теплые копии и бежали в расположение своих частей. Туда же направлялись приказы.