Алексей Дягилев - Противотанкист

Обалдев от такого роскошного тела, я не смог сдержаться и минут через десять «отстрелялся». Женщина даже толком не разогрелась. Поэтому я, сходив покурить и хлебнув кваску, продолжил наши «игры». И вот теперь уже, с чувством, с толком, с расстановкой. Сначала возбудил даму руками, а когда она застонала от приближающегося оргазма, вошёл в неё, продолжая ласкать. И вскоре чуть не задохнулся. Оргазм девушки был бурным и продолжительным, а объятия жаркими. Прикольная шутка, выжить в таком бою, и отдать концы на бабе. Так что после небольшого перекура, переворачиваю свою нимфу на животик и ищу эрогенные зоны на спине, попке и ногах, массирую их, и вхожу уже сзади, благо партнёрша оказалась ладушкой. А вот теперь мы закончили одновременно, видимо удалось раскрыть чакры, кукры или как они там называются. Походу эту точку «джи» я всё-таки нашёл. А может сказалось и эмоциональная составляющая или чьё-то долгое воздержание, только выжали меня до дна, ну я и сам постарался. Всю «каму с утром» конечно же не продемонстрировал, — да я её и не знаю, — но и одной классической позой, мы с Алёнкой не ограничились. Отдавалась она со страстью, изголодавшейся по мужской ласке женщины, так что некоторое неумение в позициях, компенсировала желанием и стремлением достичь наивысшей точки наслаждения. Молодой организм Николая не подвёл, поэтому так и не насытившись друг дружкой, мы уснули только с петухами. Точнее это я срубился, спала или нет девушка, я естественно не в курсе.

Проснулся я только в девять часов, Алёнушки рядом не было, зато на стуле рядом с кроватью висела чистая и выглаженная моя форма. Надев галифе и сапоги с портянками, выхожу во двор, и только там застаю радостную, с блестящими глазами, что-то весело напевающую девушку, которая шла со стороны огорода.

— Здравствуй! Милая моя. — Приветствую я её. Обнимаю и целую прямо в губы.

— Здравствуй, Коля. Пойдём завтракать? — чуть отдышавшись и зардевшись, отвечает она.

— Я сейчас. Только умоюсь и приду. — Посетив заведение «типа сортир», и умывшись из деревянной, стоящей под водостоком бочки, вхожу в дом и застаю на пороге Алёнку с вышитым рушником. Промокнув лицо и руки, надев гимнастёрку и подпоясавшись ремнём, усаживаюсь за стол. Быстро поев, и запив всё прохладным молоком, беру вещмешок и выкладываю на край стола, оставшиеся продукты, иголки с нитками, несколько коробков спичек, две пачки махорки, мыло, как наше, так и затрофеенное у гансов, следя чтобы на упаковке не было иностранных этикеток, а где были, срывая их.

— Вот возьми. Это тебе.

— Зачем так много всего, мы же не голодаем? — удивляется девушка.

— Это пока, а что дальше будет, ещё не известно.

— А махорка то зачем? Оставь себе, у нас ведь никто не курит.

— Пригодится, в крайнем случае, сменяешь на что-нибудь. А лучше забирай сына, и уезжайте отсюда пока не поздно.

— А как же хозяйство, корова, огород? Да и родители мужа уже старенькие, им помогать нужно. — Молчу, и лишь только гипнотизирую её взглядом, стараясь передать свою мысль.

— Беги, дура! Беги пока не поздно, родители своё пожили, но ты же молодая красивая женщина, и что с тобой могут сделать оккупанты, это только одному богу известно. Сама пропадёшь и ребёнка погубишь.

Алёнка отводит глаза в сторону, и после некоторого раздумья отвечает.

— Хорошо, я только поговорю со стариками, а там уж, что они скажут.

— Вот и ладненько. Я пошёл. До свидания. Вот возьми, — протягиваю ей номер своей полевой почты, — как устроишься на новом месте, обязательно напиши.

— Да, чуть не забыл, пустые консервные банки, закопай в первую очередь, мало ли что. — Поцеловав на прощанье, сникшую, со слезами на глазах молодую женщину, ухожу, пытаясь проглотить ком, застрявший казалось не только в горле, но и в груди.

Через пять минут, оказавшись в расположении нашей «банды», нахожу Ивана и, доложив о прибытии, узнаю, что у нас тут творится. Из батальона пока никаких приказов не поступало, поэтому приводим себя в порядок и готовимся к похоронам, которые назначены на час дня. Подходит ротный, здоровается и, оставив на хозяйстве за старшего нашего лейтенанта, собирается на переправу.

— Товарищ капитан. Разрешите обратиться. — Вытягиваюсь я во фрунт, отдав воинское приветствие.

— Обращайся сержант.

— Разрешите за трофеями съездить, а то ни патронов к немецким пулемётам, ни гранат, а про мины, я уж и не говорю. Да и зольдбухи для отсчёта не помешают.

— Ну, ты и жук Доможиров, куркулина ты деревенская, дай тебе волю, ты и всю битую технику в металлолом сдашь. Но ты прав. Бери немного своих людей, и сержанту Филатову передай, чтобы отделение выделил. Через пять минут выезжаем.