Алексей Дягилев - Противотанкист

Пока занимали позиции и копали дополнительные окопы, наступил рассвет, а примерно через час пожаловало «высшее командование» в чине дивизионного комиссара и его свиты, который и отдал устный приказ о наступлении. Когда майор потребовал письменный приказ, то в ответ услышал отборную матерщину и увидел ствол маузера направленный ему в лицо. На подготовку атаки было дано полчаса и вперёд.

В итоге после первого натиска батальоны откатились на исходную, с большими потерями. Но нет худа без добра, в результате такой своеобразной разведки боем, артиллеристы полковой батареи пристрелялись по некоторым целям в обороне противника. И вторая атака возглавленная командиром полка, оказалась успешней. Полк, хоть и потерял половину личного состава, но за передний край обороны японцев у подножия высоты всё же зацепился. Потом в течение дня дошли до гребня и отжали у противника вторую траншею. Дальше продвинуться уже не смогли, потому что самураи перешли в контратаку, и ополовиненные потерями батальоны до самого заката отражали яростные атаки японских войск. Вот в последней контратаке Петра и ранило. А об итоге этих боёв, он узнал уже в госпитале. Полк потерял две трети убитыми и ранеными, дивкомиссар после очередной демонстрации оружия лишился половины зубов. — Раненный «батя», узнав о потерях, вернулся на КП полка, чтобы доложить о них, но когда встретил этого комиссара, размахивающего своим оружием, то не сдержался и всёк ему левой, здоровой рукой, и пока тот собирал свои зубы с пола, доложил по телефону в дивизию о понесённых потерях. — Там очень удивились услышанному (оказалось, что никакого приказа на наступление не было, ждали пока подтянется дивизионная и корпусная артиллерия) и приказали удерживать оборону на достигнутых рубежах, а так же ждать приезда начальства, которое вскорости и приехало вместе с военным прокурором. В результате проведённого разбирательства, под следствие попали оба, и комиссар, и комполка, но майору повезло больше. Бывшего дивизионного комиссара расстреляли по делу маршала Блюхера в самом конце 1938-го года, а Селиванова отпустили, и восстановили в кадрах, но на заметку взяли. И теперь наш «батя» вечный майор по званию и комбат по должности.»

Дослушав рассказ до конца, я засобирался к своим, с мыслью о том, что забыл что-то сделать. На прощанье Петро достал из своего вещмешка и подарил мне банку сгущёнки и коробочку монпансье. Мы пожали друг другу руки, и я откланялся.

Когда я уже подходил к своему взводу, то прозвучала команда «становись», и мы продолжили свой путь. Идти было не далеко, и через три часа колонна батальона уже втягивалась в небольшой лесок у деревни Плеханово. На марше так ничего интересного и не произошло, за исключением пролёта одиночного самолёта в наш тыл. Команду воздух подали вовремя, но увидев звёзды на крыльях, отменили. Я рассказал взводному про комбата, а он мне про «зенитных пулемётчиков» из нашей пульроты. Так и не дождавшись меня, он сам сходил к пулемётчикам, и всё у них разузнал. Оказалось, что специальные прицелы и треноги у них были в укладке, на каждый третий пулемёт. Но на марше толку от них немного, одна маета, и только в обороне есть смысл установить их для отражения воздушной атаки. Так как наша дивизия находилась во-втором эшелоне, то и занимать рубеж обороны и окапываться, никто не спешил. Лишь штабные и сапёры проводили рекогносцировку и намечали рубежи будущей обороны. Целые сутки наши подразделения приводили себя в порядок и отдыхали после маршей, в части был устроен парко-хозяйственный день, и организована помывка личного состава. Вперёд выдвинулся лишь дивизионный разведбат, да зенитчики заняли позиции для прикрытия войск и штабов. В ночь с 17 на 18 июля наш батальон совершил форсированный марш для занятия предполья в район станции Нелидово. Для этой цели нам выделили десять грузовиков марки ЗИС-5, на которые мы и загрузили все лишние боеприпасы и тяжёлое вооружение, которое с одной из стрелковых рот они и перевезли первым рейсом. Остальной батальон, двигался в пешем порядке, зато налегке. Вторым рейсом забрали обе наших пушки с боекомплектом из зарядных ящиков и остальной личный состав, оставив лишь три ручника для прикрытия оставшегося конного обоза. Облегчённые повозки весело пылили по ночной дороге, и где-то к восьми утра мы прибыли на станцию. Стрелковые роты ушли занимать позиции и окапываться, нам же пока никаких приказов не поступало, и мы, позавтракав, легли спать.