Алексей Дягилев - Противотанкист

Началось всё в 9 часов утра, по Алексеевке открыла огонь миномётная батарея, по южной опушке нашего лесного массива ещё одна. Немецкие трёхдюймовки накрыли батальон соседей, а вот поросята калибра 15 сантиметров, рвались на высоте 201,3, где раньше стояли наши зенитки. Артподготовка кончилась через четверть часа, а потом фрицы перешли в атаку, наступая на нас с юга. Вперёд пошла пехота, а когда эсэсовцы сосредоточились в пятистах метрах от нашего переднего края, к ним присоединились штурмовые орудия. Всё это я наблюдал с чердака дома в деревне Сноски, куда я забрался после окончания фрицевской артподготовки. Моя сорокапятка находилась в кустах на восточной опушке леса, куда по приказу комбата, мы выдвинулись в шесть утра. Огневую мы выкопали левее лесной дороги, идущей из Сносок в Зайцево, практически параллельно шоссе. По этой же лесной дорожке мы могли буквально за десять минут вернуться на огневой рубеж четвёртой роты. Или пройдя вдоль опушки, занять позицию на южном краю леса. Но это могло сделать и второе наше орудие, причём выдвинуться на помощь пятой роте, расчёт мог скрытно, потому что через лес в нужном нам направлении, проходила ещё одна дорожка. Сейчас там под руководством нашего взводного, запасной расчёт оборудовал огневую.

Самых больших успехов достиг батальон гансов, наступающий вдоль Гжатского тракта. Обойдя Алексеевку с востока, немцы ударили с двух сторон. И если рота, наступающая из леса, обошлась без усиления, то подразделения, атакующие с фронта, поддерживали два штурмовых орудия. Целое отделение мотокопытных сопротивлялось недолго, а обозначив своё присутствие на позициях, стрельбой из пулемётов и винтовок, мужики отошли по-английски, не сказав об этом фрицам. После ухода разведчиков, эсэсовцы, обстреляв пустые окопы, рванули вперёд короткими перебежками, но далеко не пробежали, в ста метрах от деревни начались подрывы (не зря сапёры полночи там ползали). Наступление замедлилось, но, в конце концов, гансы заняли Алексеевку и высоту 201,3 к северу от неё. Тем, кто находился в деревне, повезло, а вот высоту накрыли разрывы мин наших батальонных миномётов.

Пока «электрики», захватившие Алексеевку, перегруппировывались, соседний с ними батальон, заняв ночью деревни Анисово, Заболотье и Кресцы, успешно наступал на север, растянувшись по фронту на два километра. Правофланговая рота в полукилометре от реки, центральная из деревушки Заболотье, ну и третья рота, соответственно прикрывала левый фланг. Как батальон, так и роты, шли «свиньёй» или клином, на расстоянии 400–500 метров, друг от друга. Небольшие проблемы начались у центральной роты, когда она прошла половину расстояния, отделяющего её от опушки. С пятисот шагов по фрицам открыли беспорядочный огонь из трёхлинеек. Стреляла в основном «пешмерга», а под шумок четыре снайпера выбивали командиров подразделений и пулемётчиков. Два снайпера были из пятой роты, а ещё двоих взяли взаймы у пеших разведчиков. Эффект от стрельбы для красноармейцев был чисто психологический. Во-первых, когда ты стреляешь по врагу, и он иногда падает, уже не так страшно, и не важно почему фигурка упала, да и упала не та, в которую целился, главное они падают и больше не поднимаются. Во-вторых, возникала уверенность в себе, враг хоть и не бежит с поля боя, но уже где-то замедлился, а где-то и залёг. Чего не скажешь о зольдатах фюрера, им это не понравилось, да и эффективность стрельбы снайперов была убийственной. Численность, как пулемётчиков, так и командиров отделений, резко сократилась, рота залегла и начала передвигаться вперёд короткими перебежками.

На неожиданное препятствие на своём пути фрицы отреагировали довольно быстро, из Забалотье открыли огонь четыре тяжёлых пулемёта противника. Ротные миномёты также начали пристрелку, тем более расстояние уже позволяло. Наши «пятаки» вступили в дуэль с немецкими, не зря ротный объединил их в одну батарею. Но так как точность была не ахти, то доставалось в основном пехоте. Зато по пулемётному взводу противника, совершила огневой налёт наша миномётная рота, а чуть позже, два самовара переключились и на фрицевских хрюнделей, которые не на шутку развоевались. Между тем, фланговые роты обогнали центральную и попали хлебалом в стекловату. Левофланговую прищучил первый взвод, подпустив на триста метров и открыв огонь, теперь уже из восьми пулемётов. Правофланговой «повезло» больше.

Мотострелковые разведчики, в отличие от мотокопытных, всю ночь сидели в роще как мыши под веником, только один раз сделав вылазку на поле боя под Алексеевкой, раздобыли там пулемёт, «немного» гранат и патронов, заодно пошалив с немецкой техникой. Руководил операцией лейтенант Иволгин, которому я рассказал о том, что немцы очень быстро восстанавливают свою подбитую технику, если она не сгорела. Поэтому всю вторую половину ночи, немецкие грузовики «взвивались кострами», а над подбитыми штурмовыми орудиями, творчески поработали советские пионеры, использовав несколько толовых шашек и бутылки с горючей смесью. Естественно, после этих вандалов, вся авто и бронетехника фрицев, годилась только в переплавку. Второй эмгач у разведчиков так и остался, после боя в роще. Поэтому, подпустив эсэсовцев на сотню шагов, взвод «немного» пострелял по роте, зольдаты которой стремились поскорее попасть в рощу «Треугольная», а уже оттуда ударить во фланг, «засевшим в лесу Иванам». Во взводе было всего две трёхлинейки, правда снайперских, но это неважно, потому что снайпера были на халтуре, а вот остальные немного это: два МГ-34, четыре ДП-27, четырнадцать ППД-40, и тридцать СВТ-40, изумили гансов до смерти. Изумились правда не все, смертельным был только первый залп, и вместе с убитыми и ранеными, попадали все остальные, но и по лежачим хлестали злобные очереди пулемётов и автоматов, а также прилетали пули из самозарядок. Это при драке во дворе можно договориться, что лежачего не бьют. А вот из пули договорщик плохой. Хотя, конечно, большая часть пуль пролетала мимо, а также впивалась в землю, и в тела уже подстреленных камрадов, добивая трёхсотых и дырявя трупы, но доставалось и живым или пока живым.