Алексей Дягилев - Противотанкист

— Нина Павловна, а какое сегодня число?

— Сегодня у нас четвёртое июля, мы уже целую неделю на войну едем. — Вот теперь точно попал, да ещё как попал, и нахрена оно мне, такое счастье, или это всё же чей-то розыгрыш.

А с другой стороны, кому я нужен, тратить такие бабки, чтобы пошутить. Оглушённый этим известием, закрываю глаза. Вагон тут же начинает крутиться вокруг моей головы, или голова вокруг вагона. Открываю глаза, становится ещё хуже, появляется шум в ушах, стенки купе начинают сдвигаться, меня тошнит, потом рвёт, пытаясь перевернуться на живот, чуть ли не падаю с узкой вагонной полки, но чьи-то руки не дают мне этого сделать. Окончательно выбившись из сил, теряю сознание.

Очнулся от ощущения иглы в вене, по телу начинает проходить горячая волна, начинаясь с головы и кончаясь в самых кончиках пальцев ног и рук. Когда жар спадает, головная боль вместе с жаром уходит. Я открываю глаза и вижу встревоженные лица Нины Павловны и Жанны.

— Ну что же вы, больной, нас пугаете, — говорит Нина. У меня язык не поворачивается называть её Павловной, я её на пятнадцать лет старше. Жанна из-за спины докторши показывает мне кулак.

— Успокойтесь, с вашими товарищами всё в порядке, те бандиты, что на вас напали, тоже задержаны. — Ничего не понимаю, — какие бандиты, что за товарищи?

— Вы как себя чувствуете, боец? С вами всё хорошо? — Чуть не ляпнул так точно, какой-то спазм сжал горло. С трудом проглотив комок в горле, отвечаю.

— Хорошо, только попить дайте. — Жанна наливает мне воду из графина и как маленького поит из железной кружки.

— А теперь лежите, отдыхайте и не расстраивайте нас больше своими потерями сознания. — Проверив пульс и отдав все необходимые распоряжения Жанне, Нина уходит.

Тут уже Жанет проявляет свою заботу и накидывается на меня с упрёками и причитаниями. Останавливаю этот словесный поток простым ответом.

— Жанночка, милая, я тоже тебя люблю, но, пожалуйста, не кричи так громко, а то у меня голова и так сильно болит. — Девушка замолкает, потом, прижав ладонь ко рту, краснеет, но справляется с волнением.

— Хорошо Коля, больше не буду, — но с тобой точно всё в порядке?

— Да, теперь мне намного лучше, не беспокойся, и если устала, то отдыхай, я сейчас всё равно спать буду. — Демонстративно зеваю.

— Ладно, я пошла, а то и правда устала, если что будет нужно, то постучи в стенку купе, и я приду. — Поправив у меня подушку и погладив по голове, Жанна уходит.

Хорошая девушка, и поговорить с ней не мешало бы, но мне нужно побыть одному, всё взвесить и что-то решить для себя. Так, решаем два главных вопроса. Что делать? И где достать водки? Нет. Наоборот. Кто виноват? И что делать? Кто виноват? — хрен его знает. А вот что делать? — вот с этого и надо начинать. Итак, вариант первый: закосить под контуженного и остаться в тылу, тем более и косить особо не надо, все признаки сотрясения мозга налицо, точнее на лице, ещё точнее на голове.

Ощупав свою больную голову, нахожу здоровенный шишак в области темечка. Видимо не плохо меня приложили, был бы мозг, весь бы вытек, хотя не меня, а моего совладельца этого организма. Нет, не вариант, не зная реалий и толком ничего здесь не умея, не имея ни денег, ни документов спалюсь, как миленький, и пустят в распыл как шпиона, идёт война и разбираться никто не будет.

Вариант второй: остаться, и воевать в этой родной для меня части, точнее, не для меня, а для моего товарища по несчастью. Вариант неплохой, по крайней мере, меня тут хорошо знают, пока лежу в вагоне, постепенно врасту в обстановку, узнаю реалии, имена командиров, ещё что-нибудь полезное. У Жанки язык без костей, главное направлять её в нужное русло для получения необходимой мне информации. В крайнем случае, можно сослаться на частичную амнезию. Одна проблема, на войне могут и убить, но какая сейчас разница, я и так уже походу груз 200 в своём времени.

Итак, решено, делай что должно и будь что будет. А что я умею из того, что может мне пригодиться в этой чудовищной, но справедливой бойне. По крайней мере, солдат этой войны не предадут, как предали нас в 95, использовали и выкинули на свалку истории, оболганных и оплёванных продажной прессой и ублюдочным телевидением.

Начнём с оружия: АКМС и АК-74М, стрелять по мишеням и не только я умею, не мастер спорта по пулевой стрельбе, но за полтора года настрелялся достаточно, разобрать и почистить тоже легко.

С РПК-74 те же яйца, только в профиль, ствол тяжелее, да ещё и сошки. С ПК сложнее, разобрать, собрать, нажать на спусковой крючок — это можно, а вот до настоящего пулемётчика мне далеко, но думаю «жить захочешь, ещё не так раскорячишься». Из СВД стрелял, даже попадал, за счёт оптики и калибра 7,62, я думаю это лучшее, что стоит у нас на вооружении. До настоящего снайпера конечно как до Китая, но в бою до пятисот метров моё любимое оружие. С пистолета Макарова по мишеням стрелял на твёрдую четвёрку, как оружие последнего шанса пистолет неплохой, да и застрелиться из него удобней, чем из РПГ. Кстати о гранатомётах, стрелять приходилось, а вот попадать было не во что. И наконец, мой любимый подствольник ГП-25. Очень мне нравилась эта мортирка, стреляй хоть настильным, хоть навесным огнём, особенно навесным до четырёхсот метров — один-два выстрела, и любой дух беседует с духами в нижнем мире.