Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик [Весь цикл в одном томе] [СИ голимый, не вычитанный, но вроде законченный]

Долго раздумывать мне не дают, два бусурманина рывком вздёргивают меня в вертикальное положение и волочат по траншее, подсвечивая себе в кромешной тьме масляным светильником. Путь недолгий, метров двадцать, поворот налево, ещё десяток шагов, и мы пришли. Один из конвоиров стучит в дверь, затем приоткрывает её и, очевидно, докладывает кому-то невидимому что-то навроде "Кырбыр мындыр, Халиль-бей!". Очевидно, получив разрешение, вталкивают меня внутрь и вваливаются следом.

А картинка открывается живописная! Зажжённая в полнакала "летучая мышь" даёт достаточно света, чтобы разглядеть всё и всех. На столе стоит миниатюрный примус, сверху на нём – мисочка с песком, сама джезва стоит рядом. Людей трое. Двое сидят, потягивая из маленьких чашечек свежесваренный кофеёк. Хозяин этой берлоги, офицер-турок, погоны один в один слизаны с немецкого гауптмана, по местному называется "юзбаши". Холёное лицо с ухоженными усиками, чуть с горбинкой нос, аккуратная прилизанная стрижка, небольшая папаха-калпак лежит рядом на столе. А вот второй – поколоритнее. Широченные штаны наподобие запорожских шаровар заправлены в сапоги, сверху – пёстро-полосатая рубаха "мэйд ин соседний чум", расшитая узорами безрукавка от того же дома мод, на голове какой-то непонятный тюрбан, широкий, сантиметров в двадцать пояс, раз надцать обмотанный вокруг пуза. Поверх него натянута стандартная армейская сбруя, на ремне болтается, судя по истёртости ножен, кривая прапрадедовская сабля и аж два то ли ножа, то ли кинжала. За пояс заткнут, скорее всего, рейхсревольвер лохматого года выпуска, через плечо висит бандольерка с патронами к нему… Ага, и на боку кобура с моим люгером… Интересно, что за чингачгук?.. Третий, стоящий за капитаном – ефрейтор-очкарик, скорее всего денщик, или писарчонок, уж больно выражение мордочки характерное…

– Ты кто, гяур? – Последний переводит на русский фразу своего начальника. Причём, хорошо переводит, акцент почти не слышен.

– А ты кто такой, чтобы я тебе отвечал? – Начало диалогу положено, а там посмотрим.

– Тебя взяли в плен нэфэры доблестного юзбаши Халиль-бея, и он желает знать кто ты и что тебе здесь понадобилось! Отвечай, гяур!

– Хорошо, переводи. Штабс-капитан Пупкин Порфирий Дормидонтыч, 777-й Нижне-Задрищенский запасной пехотный полк. Заблудился в темноте.

То ли интонация подвела, то ли турок-юзбаши хорошо знал географию, но он мне не поверил и чего-то буркнул вслух. О чём тут же поведал переводчик:

– Ты лжёшь, гяур! Говори правду, если не хочешь умирать в мучениях!..

Живописный абориген что-то говорит турку, затем вылезает из-за стола и, подойдя вплотную, размашисто бьёт мне в поддых. В смысле – пытается. Скручиваюсь по касательной к удару, перенос веса на правую ногу, левая цепляет подколенный сгиб и направляет падающую от неожиданности тушку немного в сторону и вниз… Вслед за этим тут же прилетает от кого-то из конвоиров щедрая оплеуха, роняющая меня рядом. Полежать не дают, тут же поднимают и ещё одним ударом снова роняют на каменный пол… Снова подъём, поднявшийся разряженный бабуин, тьфу ты, бедуин, или кто он там, хватает меня за волосы, заставляя задрать голову и, вытащив один из своих кинжалов, явно собирается перерезать мне глотку, но его останавливает недовольный возглас юзбаши. Убрав свою железяку из-под подбородка, он возвращается на место, декламируя что-то на своём языке в мой адрес.

– Храбрейший Бахчо-ага говорит, что он не будет сразу отрезать твою глупую голову, гяур, как делал с твоими соотечественниками до этого. – Переводчик, вовсю упивающийся эффектом соучастия, злорадно предсказывает мою дальнейшую судьбу. – Он говорит, что тебя, сына шакала и свиньи, не будут кормить три дня, затем возьмут волосяной аркан, хорошенько смажут его бараньим жиром и засунут тебе в глотку. И будут пихать до тех пор, пока он не выйдет с другой стороны. А затем тебя на этом аркане подвесят на двух столбах, и ты будешь долго подыхать в ужаснейших мучениях. Скажи правду, и умрёшь быстро и не больно…

– Так я и говорю. Я – штабс-капитан Порфирий Дормидонтыч Пупкин из 777-го Нижне-Задрищенского пехотного. Ходил по горам, заблудился в темноте. Не верите – спросите у тех, кто со мной был.

– Твой солдат и изменник-армянин погибли от взрыва гранаты…

Твою мать! Лёша, Лёша!.. Еще с пограничной сотни знал тебя!.. Закрыл меня от осколков, а сам!.. За тридевять земель от своего родного Полесья погиб… Спасибо тебе великое. Низкий поклон и Вечная память… Ничего, мне бы только до утра продержаться!..