Александр Сухов: Гром 1

Я отпустил стопор и стал потихоньку вытравливать трос. Василий тем временем распаковал размером с приличный чемодан пульт управления и отслеживал показания датчиков. Данные от буксируемой гирлянды поступали на пульт мгновенно и в беспроводном режиме в виде ультразвуковых сигналов, снимаемых с погруженного в воду у борта судна специального устройства.

— Командир, термоклин горизонт сто-сто пятьдесят метров, прошли, — доложил Василий, и через какое-то время: — глубина двести метров можно производить первичный анализ данных.

Застопорил лебедку и подошел к чемодану. В показаниях обоих осциллографов ничего особенного не отмечалось. Прямая зеленоватая линия по центру и редкие вялые зубцы, периодически возникающие на экранах — переговоры китов. Писк динамика также был ровным. Все спокойно. Термоклин, иначе область резкого температурного скачка отсекает звуковые волны в слоях воды, расположенных выше и ниже. Поэтому поиск подводных лодок и иных глубоководных аппаратов потенциального противника возможен ниже означенной области, где нет помех от гражданских судов.

— Пройдись по диапазонам.

Дерюгин поколдовал над пультом, прямая линия сначала превратилась в практически правильную синусоиду, затем в сложную фигуру Лиссажу наконец вернулась в первоначальное положение. Звуковой сигнал из динамика также равномерно изменял частоту. На ленте самописца прямая линия, как ЭКГ у мертвеца. Никаких проявлений даже слабой глубоководной активности антропогенного характера.

— Голый вассер, — констатировал электронщик, и наконец поинтересовался: — Андрюха, чего хоть ищем?

Я пожал плечами.

— Если б знать. Наши что-то засекли из космоса. Предположительно глубоководный аппарат натовцев, может еще кого-нибудь. Никаких комментариев. Только приказали следовать в заданный квадрат с выпущенными приблудами. Сейчас будем вытягивать гирлянду и проверим что творится выше термоклина.

На горизонте от ста пятидесяти метров характер сигналов поменялся. На экране осциллографа появились многочисленные пилы, из динамика полились бодрые пересвисты и шуршания. Перья самописцев начали вырисовывать на ленте замысловатые зигзаги.

— Тут без стакана не разберешься, — задумчиво почесал репу Василий.

— А нам и разбираться не нужно, приложим ленты и аудиозаписи к отчету, пусть спецы на берегу изучают, может чего надыбают. Короче, Вася, заступаешь на вахту. Полчаса зондируем выше термоклина, полчаса ниже. Через два часа тебя сменит Виталий. Смена магнитофонных кассет и рулонов самописцев на тебе. А я в радиорубку на промысловый совет.

— Есть, тащ капитан-лейтенант! — электронщик в шутовской манере поднес ладонь ко лбу.

— Аатставить! К пустой голове руку не прикладывают.

Неожиданно что-то неуловимо поменялось в окружающей обстановке. Вроде как легкая тучка набежала на солнечный диск. Хоть еще пару минут назад в небе не было ни облачка. И легкое волнение за бортом как-то резко улеглось.

— Ёханый бабай! Гля, Андрей! — Василий указывал рукой мне за плечо, глаза его то ли от удивления, то ли от испуга стали размером с чайные блюдца. — Вот это балда!

Резко обернулся и увидел ЭТО. Огромный навскидку метров двести-триста приплюснутый к краям, будто соединили две суповые тарелки, серебристый диск парил примерно в трех кабельтовых от нашего корабля на высоте сотни метров. То, что он только что появился из океанских глубин, однозначно указывали скатывающиеся с его поверхности потоки воды. Тень от диска полностью накрывала наше суденышко, что стало причиной потемнения. И еще я заметил одну особенность. Область радиусом примерно в милю накрывал прозрачный купол переливчатый будто пленка мыльного пузыря.

Долго наслаждаться столь грандиозным зрелищем не получилось. По голове ударило будто крепкой дубиной. Тело потеряло чувствительность, и тут же оказалось лежащим на деревянном настиле промысловой палубы. Сознания не лишился, способности дышать к счастью тоже, а также не потерял возможности наблюдать за происходящим. Упал таким образом, что большая часть судна находилась в поле моего зрения.

Из приоткрытых иллюминаторов снизу по борту начали доноситься громкие человеческие крики. А из распахнутой настежь двери, ведущей в жилой отсек корабля, первым выскочил взъерошенный Матроскин — здоровенный судовой котяра и помчался с громким жалобным мявом куда-то в сторону бака. За ним появились с десяток крыс разного размера. Эти без размышлений дружно сиганули в воду. И лишь спустя некоторое время, из недр судна стали выскакивать ошалевшие люди. Отбежав на несколько метров каждый будто бы получал удар по темечку и пластом укладывался на палубу.