Александр Сухов - Гром 1

— Афган, вот чего, — и замогильным голосом продолжил: — Горы сгоревших танков, сбитых вертолетов бронетранспортеров, автомобилей и прочей техники, а также десятки и сотни трупов. А наши талдычат, что мы там порядок практически навели.

— Таки война же, Вася, а войны без жертв и разрушений не бывает.

— Ты не понимаешь! — зашипел коллега, — Правду от нас скрывают! Вот чего возмущает.

— Уймись, Василий. Зря тебя обучили языку потенциального противника. Многие знания — многие печали — это мне бабушка говорила, а она была женщина мудрая. Базар фильтровать учись и держать при себе, иначе в Соловки или вслед за тарковскими и солженицыными в загранкомандировку бессрочную и без содержания. И давай-ка демонтируй телек до первоначального состояния, а лучше за борт его. Ночью снимайте антенну — это приказ, не обсуждается. К тому же комиссар что-то пронюхал и зачастил в гости. Верняк, кто-то стуканул. Мне партбилет не так дорог, как виза в забугорье. А без партбилета и визы не будет, и из флота ссаными тряпками погонят. Сечешь, парниша?

Шукшин действительно уже несколько раз неожиданно посещал лабораторию в неурочное время. Но застукать нас за просмотром вражеского телевидения никак не получалось. Пока кто-то волынился с открыванием двери, аппарат успевали выключить и спрятать в надежное место. Подозреваю, что первый помощник не особо и хотел нас поймать. Любое ЧП на режимном объекте, а наше судёнышко именно таковым и является, чревато не только возможными наградами бдительному коммунисту, но неожиданными и весьма неприятными плюхами по линии КПСС.

— Вот ты, Андрюха, закончил физфак МГУ с красным дипломом, — приятель резко поменял тему разговора, — думал ли ты, что вместо серьезной научной работы станешь заниматься всякой ерундой, которую по силам выполнить любому самому заурядному технарю?

— Вася, ты прям Гегель и Фейербах в одном флаконе. Одна твоя половинка сознания утверждает, что бог есть, другая отрицает. С одной стороны, тебя неумолимо тянет заниматься изучением сложных физических процессов где-нибудь в Дубне, Новосибирске, или на какой-нибудь кафедре физфака МГУ, с другой — за сто двадцать рэ в месяц ты это делать не согласный. А вот за те же сто двадцать, плюс полярный коэффициент, плюс надбавки за удаленность, плюс оплата за подвахты, плюс доплаты за звание и пайковые, плюс валюта ты в свое время согласился заниматься всякой ерундой. А теперь комплексуешь, мол, Родина в твоем лице потеряла великого ученого.

— Ты не понял, Гром… — попытался возразить Василий, но я не позволил.

— Короче, дуй в лабораторию, как хочешь избавляйся от телека, и не пудри мне мозги, есть кому это делать и без тебя.

Наш разговор был бесцеремонно прерван голосом вахтенного штурмана из судового матюгальника.

— Начальнику научной группы срочно подняться в штурманскую рубку!

Интересно девки пляшут. Что еще там такое экстраординарное случилось?

В штурманской рубке кроме вахтенных штурмана и матроса присутствовали капитан, радист и первый помощник капитана.

— Здравия желаю, товарищи офицера! Вызывали, Владимир Леонидович?

Несмотря на то, что от капитана ощутимо попахивало качественным спиртным, выглядел он вполне трезвым. Он протянул мне листок бумаги стандартного формата А4.

— Вот, Андрей, ознакомься и распишись внизу.

В отпечатанном на машинке тексте сообщалось, что одним из наших спутников была отмечена непонятная деятельность в точке с координатами примерно в пятидесяти милях от текущего местоположения «Механика Терехина». О характере и каких-либо проявлениях означенной деятельности ничего не было сказано. Лишь выдвигалось предположение об испытании потенциальным противником нового типа глубоководных аппаратов. В конце телеграммы было прямое указание следовать в означенное место, задействовав все средства визуального, акустического и радиоэлектронного зондирования.

Поставил дату время и подпись рядом с подписями начальника радиоузла и первого помощника и капитана под машинописным текстом и вернул бумагу Манделю.

После того, как получил капитанское напутственное: — Расчехляй, Андрей, свою шпионскую машинерию, — покинул рубку.

Уже через полчаса наш СРТМк выполнил коррекцию курса и мчался со скоростью десять узлов в нужном направлении. При этом бурун от гребного винта позволял предположить, что мы летим все тридцать. Наша славная научная четверка на юте с веселым энтузиазмом и матерком заводила за борт стрелу лебедки с висящим на тросе сканирующим оборудованием. Наконец стрела встала на свое место и была зафиксирована в рабочем положении. Виталий с Владимиром отправились в курилку. У лебедки остались я и Василий.