Андрей Кокоулин - Точка

Это уже после его непонятной смерти (утонул в ванной), возобладал принцип специализации и исходной массы.

Что ж… Поехали!

Искин скрипнул зубами, ощущая, как проникает в кости предплечья холод разряжающегося импульса.

Ух. Электрическая волна ушла по выстроенному мостику. Пальцы отнялись. Ноль, один, два… Девчонка неожиданно вздрогнула и открыла глаза. С одной стороны, это было хорошо. Это означало, что юниты в продолговатом мозге утратили регуляторные функции. Плохо было другое.

Дьявол!

Секунду они смотрели друг на друга. Только не кричи, мысленно взмолился Искин.

— Я — друг, — сказал он.

Девчонка кивнула и в следующий момент двинула ему коленом в диафрагму. Удар получился сильный и точный. Искин потерял дыхание и, потянув за собой биопак, грохнулся на пол. Плямкнули вакуумные присоски. Сквозь облако черных и зеленых мушек Искин разглядел, что пациентка шустро скатилась с кровати в противоположную сторону, определив ее естественным барьером.

Какая м… молодец.

— Вы кто?

Голова ее показалась над взбитым одеялом. Искин посипел и кое-как смог ответить:

— До… доктор.

— Друг Бальтазара?

— Кого?

— Бальтазара.

Искин зашевелился, напоминая самому себе перевернутого жука, и сел. По конечностям растекалась ватная слабость.

— Его зовут Генрих-Отто Баль.

— Но Баль — это же уменьшительное от Бальтазара?

Глаза у девчонки были карие и бесхитростные, большие, наивные, с желтоватым ободком по краю радужки.

— Нет, Баль — это Баль.

— Он меня обманул?

В этом вопросе было столько искреннего удивления, что Искин заподозрил, что девчонка жила то ли в интернате, то ли в месте, напрочь отрезанном от окружающего мира.

— А вы ему сказали ваше настоящее имя?

Девчонка кивнула и потащила к себе одеяло.

— А про обстоятельства, вынудившие вас… ну, в общем…

Искин, вздохнув, умолк.

— Лем! Лем, ты все? — поскребся в дверь Баль.

— Почти, — сказал Искин, оставаясь сидеть.

— Откроешь?

В окно брызнуло солнце. На серых обоях напротив проступил тонкий розовый узор. Они, оказывается, были с узором.

— Вы ему откроете? — шепотом спросила девчонка.

— Это все-таки его комната.

— Но если он не Бальтазар, то, может быть, и комната не его?

— Увы. Как ты себя чувствуешь?

Девчонка наклонила голову.

— Хорошо, но я не помню, что было ночью.

— Ночью случилось то, что юниты попытались вывести тебя на третью стадию.

Искин вздохнул и поднялся. Девчонка смотрела на него стеклянными глазами. Удивительный желтоватый ободок.

— И что?

Ее голос дрогнул.

— Где тебя привили? — спросил Искин. — Просто эта зараза довольно старая, ее, конечно, можно подхватить и случайно…

— Лем!

Теряя терпение, Баль навалился на дверь плечом. Фанера, опасно треща, на мгновение выгнулась внутрь.

— Не открывайте! — отчаянно прошептала девчонка.

— Не глупи.

Щупая себе живот, Искин прошаркал к двери. Поворот замка явил косматого Баля, который брал короткий разбег от коридорной стенки.

— Ты все? — спросил он, опуская ногу.

— Не совсем, — сказал Искин, давая Балю пройти.

— Я думал, у тебя что-то случилось.

— Случилось, — кивнул Искин, закрывая дверь за приятелем. — Девчонка врезала мне поддых.

Баль хохотнул.

— Ты, наверное, полез ей в трусы.

— Никуда он не лез! — Девчонка поднялась из-за кровати, прижимая одеяло к груди. Лицо у нее было злым. — Он меня спас!

— Вот, — показал на нее Искин.

— Молодец! — Баль хлопнул его по плечу. — А говорил, что не получится. Стеф, я обещал тебе медика…

— Ты — врун! — выкрикнула девчонка.

— Не понял, — нахмурился Баль и перевел взгляд на Искина.

Тот развел руками.

— Ты говорил, что тебя зовут Бальтазар! — сказала девчонка. — А сам — Генрих-Отто!

— И что это меняет? — громко спросил Баль. — Хоть канцлер Штерншайссер!

Искин подумал, что их голоса хорошо слышны через стены. Сейчас проснутся Скавенсены, а у них дети, поднимется рев, и утро, а за ним и день полетят насмарку.

Или нет, Скавесены выехали неделю назад, у них нашлись дальние родственники где-то на юге, ближе к Варгрии.

— А где моя одежда? — девчонка наклонилась, пытаясь разглядеть пол перед кроватью.

Одеяло при этом движении завернулось, открывая Искину кроме всего прочего ягодицу, просвечивающую через прозрачную ткань.

— Лем, сдвинься, — сказал Баль.

Он вынудил Искина сделать шаг в сторону. Лем, оказывается, закрывал собой низкий стульчик, на котором зеленым комком лежала короткая юбка.