Гийом Фай - Археофутуризм. Мир после катастрофы - европейский взгляд.

* * *

Безусловно, я по–прежнему верен идее «национализма» в европейском, континентальном смысле, а не во французском, унаследованном из сомнительной философии революции. Быть националистом сегодня означает принять эту концепцию в её первозданном этимологическом значении — «защищать уроженцев народа». Это приводит к разрыву с традиционной идеей нации и гражданства, которую мы унаследовали из эгалитарной философии эпохи Просвещения. Быть националистом сегодня означает принять концепцию «европейского народа», который находится в опасности, но ещё недостаточно политически организован, чтобы защищаться. Можно быть «патриотом», привязанным к своей субконтинентальной родине, не забывая, что это органическая и важная часть единого народа, чья крепость, я бы сказал, простирается от Бреста [12]до Берингова пролива.

Действительно, с формой современной Европы, с этим «созданием» нужно бороться. Однако историческую тенденцию европейских народов к объединению перед лицом врага нужно отстаивать до самого конца. Некоторые положения этой книги, говорящие о создании Соединённых Штатов Европы или Евросибирской Федерации, могут шокировать. Но пусть никто не сомневается — я не сторонник бесхребетной Европы Амстердамского договора и не враг Франции. Вновь повторю, что я предлагаю здесь лишь пути, даю оружие для начала обсуждения и пытаюсь указать на некоторые важные принципы — но я ни в коем случае не создаю закрытую доктрину.

Истинная европейская молодёжь должна увидеть необратимую опасность, а не показное бурное веселье или гуманистическое нытьё в условиях изощренной цензуры и преследования. Поколение Миттерана мертво, осмеяно и парализовано неудачами. Настало время для подъёма поколения инакомыслящих . Именно они должны помыслить немыслимое.

* * *

Если наш народ (будь то в Тулузе, Ренне, Милане, Праге, Мюнхене, Антверпене или Москве) выживет, он должен вернуться к смелости предков и принять её. В противном случае, как уже происходит, мы будем поглощены более жизнеспособными, более молодыми и менее дружелюбными народами, чему способствует буржуазия, которая в любом случае сама будет сметена столь неосторожно вызванным приливом.

Давайте же помыслим о немыслимом. Давайте исследовать и идти путём, проторенным опередившим свое время пророком — Фридрихом Ницше. От Сопротивления к Революции, от Революции к Возрождению.

Почему я внезапно ушёл из движения новых правых и его самого прекрасного цветка, GRECE [13], в 1986 году? Ответ очень прост. Нет, меня не завербовало ЦРУ, и я не сошёл с ума после укуса поющего рок–н–ролл комара. Во–первых, некоторые рабочие проекты не давали мне принимать активное участие в деятельности GRECE; во–вторых, я заметил, что настрой и общее направление этого движения теряет импульс и превращает его в какую–то компанию или клуб по интересам. В–третьих, идеология новых правых постепенно менялась в неверную, по моему мнению, сторону. Возникла угроза маргинализации движения, несмотря на непреходящую ценность его членов. Я ничего не мог с этим поделать. Через 12 лет мой диагноз подтвердился — влиятельность новых правых уменьшилась. Почему?

В свое время каждый выпуск «Элеман» («Eléments») [14]был идеологической баррикадой, привлекающей яростные отзывы традиционной прессы. Сегодня этот журнал стал почти что замкнутым, а широкая образованная публика и властные круги его игнорируют. Сходным образом и «Парижские конференции» больше не получают того внимания СМИ, которого они удостаивались 80–х. Пусть они собирают примерно то же количество людей, но не стали ли они вечерами воспоминаний клуба ветеранов? Кроме этого, я сомневаюсь, что GRECE по–прежнему способна, как в былые годы, заполнять залы крупных французских и бельгийских городов еженедельными конференциями и семинарами. Единственный недавний случай, к которому имели отношение новые правые, это диспут в журнале «Кризис» по поводу надувательства современного искусства: основная тема, которая шокировала мелких мастеров, получающих субсидии, и художников–жиголо от мэйнстримного не–искусства . Увы, это освещение в СМИ было краткосрочным и недостаточным: в конце концов, широкие массы его в целом проигнорировали, чего не скажешь о поднимавшихся нами до середины 80–х горячих спорах по главным вопросам, которые распространялись повсюду: от США до СССР.