Алексей Вязовский: Я спас СССР! Том III [СИ]

Я очнулся от раздумий и увидел, что трое мужчин все еще мрачно смотрят на меня в ожидании моего ответа. Эх, была, не была… Где наша не пропадала!

– Товарищи, если вы готовы доверить мне такое важное дело, я согласен, но выслушайте меня, прошу!

Хрущев оживляется и откидывается в кресле, складывая руки в замок на своем толстом животе. Мезенцев незаметно выдыхает, видимо до последнего опасался от меня открытого неповиновения или еще какого-нибудь фортеля. В глазах Ивана Георгиевича загорается огонек интереса. Мол, что же за фрукт такой этот Русин? Я же обвожу взглядом трех этих… интриганов. Им, что – правда, было так необходимо мое согласие? Других кандидатур не нашлось? Что-то с трудом в это верится. Но раз уж я взялся играть во взрослые игры, нужно оправдывать их ожидания. Мозг вдруг начинает соображать на удивление четко и ясно, после получения одобрения «высших сил». Отдельные отрывочные мысли приобретают законченный вид и постепенно выстраиваются в моей голове в единую четкую концепцию.

– Про восстановление агентурной сети мне все понятно – это дело крайне важное, и я готов работать. Но методы, которыми вы предлагаете решать эту задачу, считаю неправильными и даже вредными для дела – увидев, как Хрущев собирается сразу же мне возразить, вскидываю руки в предупреждающем жесте – Минутку терпения, Никита Сергеевич! Выслушайте меня до конца.

Перевожу дух и продолжаю:

– Невозможность написать песни, интересные для западной публики – это даже не главное. Просто к советскому ВИА на Западе будет такой нездоровый интерес, что я и шагу ступить не смогу без внимания журналистов. А потом: кто вам сказал, что принимающая сторона предложит группе гастроли именно в том городе, где находится интересующий нас объект? А если он неожиданно уедет из города в это время? Кто нас туда пригласит во второй раз? Шанс установить контакт будет безвозвратно утерян. И я уже не говорю о том, что мне придется постоянно изворачиваться, находя причины для отлучек, а группа – это ведь не только сами музыканты, но еще и технический персонал, который тоже не должен ничего заподозрить.

– И что ты предлагаешь? – интересуется Мезенцев.

– В качестве прикрытия нам нужен не новый ВИА, а новый журнал. Журнал для советской молодежи, по заданию которого я буду ездить в командировки хоть по всей стране, хоть за рубеж.

– Умник нашелся! Зачем нам новый журнал для молодежи, когда у нас и так их полно! – фыркнул Хрущев. – «Юность», например, или «Смена». «Ровесник» вон не так давно начали издавать.

– Никита Сергеевич, это все не то. «Юность» и «Смена» литературные журналы для широкой публики. «Ровесник» тоже, хотя тематика у него более разнообразная и молодежная. А нам нужен хороший журнал для самой передовой и прогрессивной части молодежи – для студентов.

Хрущев недовольно хмурится и строго грозит мне пальцем:

– Алексей, самая передовая часть советской молодежи – это рабочий класс. Твердо запомни это! А то взяли моду превозносить интеллигенцию. Забыли паршивцы, на чьих плечах стоит государство, и кто вас кормит!

– Согласен. Но разве наша рабочая молодежь не поступает в ВУЗы и техникумы? Кто же тогда учится на вечерних и заочных отделениях институтов и техникумов? Да и на дневные отделения многие студенты приходят от станка или как я после армии.

– Ну, не знаю…

И тут совершенно неожиданно на помощь мне приходит Иван Георгиевич.

– А я поддержу Алексея в том, что если мы придем к варианту с журналом, он должен быть новым. Потому что для нас крайне нежелательно каждый раз объясняться с кем-то из нынешних влиятельных главных редакторов и озвучивать им причины внезапных командировок их молодого сотрудника.

– Но открытие нового журнала дело муторное и долгое. Его придется проводить решением ЦК.

Я торжествующе улыбаюсь и привожу Хрущеву свой решающий аргумент:

– Нам не придется открывать новый журнал, мы просто сменим формат одного старого издания. У него богатая история, но сейчас он влачит скромное существование в качестве ежегодного альманаха. Называется журнал «Советское студенчество». Я же предлагаю сразу переименовать его во что-нибудь вроде «Студенческий меридиан» и передать из прямого подчинения ЦК ВЛКСМ, с которого хватит «Смены» и «Ровесника», под крыло газеты «Известия», чтобы издание стало ее ежемесячным приложением для молодежи.

Хрущев хмыкнул и, хитро прищурившись, покрутил пальцами на животе.