Алексей Вязовский - Я спас СССР! Том III [СИ]

На галерке знакомый фарцовщик Фред лениво жует жвачку, облокотившись на парапет. Увидев меня сразу оживляется – почуял хороший заработок.

– Видел, ты по секциям решил прогуляться? – насмешливо кивает он вниз, на толчею первого этажа – Нашел там чего?

– Издеваешься, да?! Лучше скажи, чем сам сегодня богат.

– А чё надо? Есть фирменные нейлоновые рубашки.

– Сам их носи, у меня на синтетику аллергия.

– Не повезло – сочувствует мне Фред – Это сейчас самый писк.

Ага, писк. Только ходить в этом невозможно, тело к вечеру просит пощады. Синтетика сейчас еще такая кондовая, что кожа под ней совсем не дышит. Но наш народ за болоньей и нейлоном гоняется, как подорванный. Модно же!

– Фред, что такое кашемир знаешь?

– Обижаешь…

– Вот. Тащи, что из кашемира на меня есть – пальто, джемпера, водолазки… короче все.

– Джинсы фирменные есть, черные – как ты любишь. Шузы неплохие.

– Тоже неси. Потом некогда будет к вам ездить.

– Ладно. Я сейчас Бобу позвоню, поспрашиваю, что там у него еще твоего размера еще есть.

Он оценивающе смотрит на меня, что-то прикидывая в голове, потом неожиданно выдает:

– Слушай, мы не первый раз с тобой дело имеем, ты парень вроде надежный. Давай, ты сам к Бобу прямо домой подъедешь, а? Может, еще чего там зацепишь.

– А он далеко живет?

– Да не… здесь рядом, на Богдана Хмельницкого.

Зависаю, вспоминая нормальное название этой улицы… Ага, это бывшая и будущая Маросейка. Правда, недалеко, можно и прогуляться пешочком по Ильинке. Идем с Фредом звонить по телефону-автомату, расположенному между этажами. Стою в сторонке, разговор ведется на каком-то птичьем языке, понятном только посвященным. Конспираторы, блин… Наконец, добро получено, адрес Боба назван. Меня даже удостаивают вялого рукопожатия напоследок. Дожил Леша Русин… заимел авторитет среди московских фарцовщиков.

Из «конспиративной» квартиры вываливаюсь весь взмыленный и обвешанный пакетами с покупками. Оторвался я на славу – благо будучи в Абабурово успел перехватить из заначки пару пачек айзеншписовских богатств.

Ловлю частника и еду на Таганку, чтобы сгрузить там все купленное. Не хочу дразнить гусей таким количеством обновок. Но кое-что из легких вещей я все-таки забираю с собой в общагу. Главная моя добыча – пара черных шерстяных водолазок. Водолазка сейчас – это как бунт против костюма и галстука, которые носят все, от студентов и рабочих до чиновников. Она для тех, кто отвергает официоз. Наша молодежь пока еще не оценила благородной простоты подобных свитеров, но на Западе она уже важная часть большой моды после того, как её стали носить все звёзды европейского кино. И теперь без нее немыслим гардероб даже состоятельных молодых мужчин.

Ладно, а теперь у меня еще одно очень важное дело. Узнаю у вахтерши, вернулась ли Ольга в Москву и, не откладывая, направляюсь в женское общежитие. Нахожу нужную мне комнату и замираю перед ней. Шанс нарваться на грубость очень велик, но игра стоит свеч. «Пылесос» мне нужна. Решившись, я стучу в дверь ее комнаты. Дверь открывается – на пороге стоит соседка. Линялый ситцевый халатик, волосы накручены на бумажки, в руке черный карандаш. Видимо я отвлек девушку от сборов на вечернюю свиданку – жирной стрелкой подведен только один ее глаз. Увидев меня, соседка удивленно приоткрывает рот.

– Ой, Русин! Тебе чего?

– Привет, Ольга дома?

– Дома, дома – девушка с интересом меня разглядывает – А книжку подпишешь?

– Подпишу, куда уж мне деваться.

– Тогда ладно – кричит, обернувшись – Оль, это к тебе!

– Кто там еще? – слышу шаги, потом вижу ту, к которой и пришел.

Ольга не накрашена, волосы собраны в хвостик, халат ее в точности повторяет соседский, правда не такой выцветший и выглядит поприличнее. Она молчит, несколько секунд разглядывая меня с застывшим лицом, потом нехотя выдавливает из себя:

– Чего надо?

– Поговорить.

– А нам есть о чем с тобой разговаривать, Русин?

Соседке с любопытством «греет уши». Да… пойдут теперь опять разговоры по общаге. Как бы Вику не начали жалеть. Может перевезти ее на Таганку и дело с концом?

– Есть. Только хотелось бы без чужих ушей.

– Мне от подруг скрывать нечего – зло отвечает староста.

– Так если захочешь, потом сама ей расскажешь – выдержав паузу, добавляю – если сочтешь нужным.

Соседка презрительно фыркает, давая мне понять, что секретов у них и правда, друг от друга нет. Неприязнь продемонстрирована наглядно, только мне от этого не жарко не холодно, я вообще не с ней пришел разговаривать.