Сергей Синякин - Der Halpbblutling

Кавалькада машин проследовала мимо развалин универмага и остановилась на площади. Площадь не переименовывали, она так и носила прежнее название, данное ей русскими, — площадь Павших Борцов. На гранитном обелиске, украшенном чугунными барельефами с символическими изображениями немецких солдат, павших в бою за Сталинград, золотом высвечивали готические буквы, из черного чугунного венка вырывалось неровное голубовато-рыжее пламя, колеблющееся на ветру. Над обелиском пронзительно голубело осеннее небо. Казалось, что пламя Вечного огня стремится обжечь небеса.

По обе стороны Вечного огня стояли молодые ребята из ваффен СС — крепкие, рослые, своей неподвижностью они напоминали раскрашенные статуи, удивительно вписывающиеся в мемориальный комплекс. Только вместо привычных шмайссеров сейчас их руки сжимали церемониальные карабины.

Из второй машины — черного BMW выбрался знаменитый фельдмаршал. Сухопарый, спортивно подтянутый, он, не смотря на свой довольно преклонный возраст, выглядел молодцевато и внушал уважение. Фельдмаршала сразу же окружили сопровождающие, кто-то передал Паулюсу букет багряных гвоздик.

Неловко держа букет, Паулюс неторопливо двинулся к обелиску, одобрительно поглядывая через монокль на вытянувшихся солдат. Идущий рядом генерал-лейтенант Кройцер, командующий североказацким округом, что-то весело сказал фельдмаршалу, и Паулюс благосклонно улыбнулся.

Перед Вечным огнем он остановился. Сопровождающие почтительно выстроились за ним. От золотого шитья и начищенных до невероятного блеска сапог генералитета по площади бежали солнечные зайчики.

Паулюс передал цветы адъютанту, отдал честь обелиску и принялся неторопливо стягивать черные кожаные перчатки. Сняв их, он принял от адъютанта букет и, шагнув вперед, неловко наклонился, укладывая цветы на специальную подставку из черного габбро, прямо перед венком, над которым трепетало и изгибалось пламя.

Возложив к памятнику цветы, Паулюс некоторое время стоял рядом с Вечным огнем. Лицо фельдмаршала было мрачновато-задумчивым, словно сейчас он мысленно перенесся назад в далекий и яростный сорок второй год, когда каждая развалина этого страшного города плевалась огнем и металлом, а штаб самого фельдмаршала находился совсем рядом — в подвале местного универмага, где сейчас находился музей 6-й железной армии, которая не только выстояла, но и сломала хребет беспощадно сопротивляющемуся сталинскому зверю.

Фюрер был прав — восстанавливать город не стоило. Сталинград должен был оставаться развалинами, напоминающим каждому туристу, посетившему этот город, о мощи германской армии, о непобедимой мужественности немецкого солдата. Сталинград должен был оставаться развалинами, чтобы загнанные в Сибирь русские знали — по эту сторону Волги их ожидает смерть. Только смерть и ничего кроме смерти.

Грянул залп, за ним еще один, и еще, и еще — торжественный караул действовал слаженно и отточенно — выстрелы из десятков карабинов сливались в сухой короткий треск. Лица у бойцов из ваффен СС были каменно-неподвижны и невозмутимы, словно у нибелунгов.

Паулюс повернулся к машине.

Все от него ожидали каких-то особенных слов, ведь не каждый день отмечается пятнадцать лет со дня величайшей битвы в истории человечества, кому как не победителю, организовавшему эту невероятную победу, найти для нее яркие и необходимые слова! Но Паулюс промолчал. Лицо его вновь стало меланхоличным и невозмутимым, он шел к машине, неторопливо натягивая перчатки, словно его длинные сухие пальцы и впрямь мерзли от свежего ветра, доносящего дыхание Волги до окруженной развалинами площади.

Оркестр заиграл военный марш. Капельмейстер браво играл длинным жезлом с пушным бунчуком, умело дирижируя музыкантами.

У машины Паулюс остановился. Генерал-лейтенант Кройцер отдал ему честь, высоко и красиво вскинув к небу руку. Фельдмаршал вежливо, но вяло откозырял. Стеклышко монокля высокомерно поблескивало на его застывшем лице. На груди фельдмаршала темнел Железный крест с дубовыми листьями. Глаза старого солдата скрывал лакированный козырек фельдмаршальской фуражки. Адъютант услужливо открыл заднюю дверь BMW, Паулюс пожал командующему руку и сел в машину. Сразу видно, сопровождали его такие же военные люди, гражданских крыс среди них не было, — фельдмаршал еще усаживался на заднее сиденье BMW, а сопровождающие — даже кинооператоры и военные журналисты — уже сидели в машинах сопровождения, ожидая сигнала начать общее движение.