Сергей Тымнэтыкай - Московский автономный округ. Город Менск

— Дабранач, — сказал кавалер.

— Что?

— « Дабранач » по-литвински «ночи спокойной» значит.

— Дъа-брн-нъач, Уладзь ! — с трудом выговорила Вынтэнэ.

— Молодец!

Литвин улыбнулся и поцеловал ей руку.

— Дъа-брн-нъач, — повторила девушка и закрыла дверь.

Утром она встретила Хрысьціну і Вінцука . Те объяснили ей, что назавтра отбывают в экспедицию.

Едут они в московитское стойбище — «деревню». Там вроде бы сохранились первобытные обычаи. «Деревня» — где-то в Белоозёрском районе. Добираться придётся вертолётом: дороги туда не проложили.

Девушка спросила, где Уладзімер . Оказалось, что тот поехал договариваться с пилотами.

— Он лучше других знает чукотский язык, — пояснила Хрысьціна . — Хочешь с нами пребывать день этот?

Вынтэнэ согласилась.

Собственно, идти было некуда. Москва — городок маленький. Из развлечений — кинотеатр, супермаркет да пару ресторанов. Был ещё краеведческий музей. Его-то литвины и выбрали.

— Это в центре города, — пояснили в гостинице.

— Сядете на второй автобус — и до остановки Почта.

— Второй автобус? — не поняли литвины.

— Автобус второго маршрута…

Музейный Центр «Наследие Москвы» состоял из четырёх залов. Первый посвящался ледниковому периоду, второй — дочукотской Московии, третий — первым чукотским поселенцам. А последний, конечно же, современной Москве.

В «ледниковом» зале литвины не задержались. Обогнув пластмассового мамонта, они поспешили дальше.

Во втором зале было просторно. Экспонатов — раз-два и обчёлся. Московский народный костюм — мужской и женский. Лапти, картузы, кокошники, сарафаны… Потом — макет избы. С печкой, лавкой, столом. Утварь — деревянные ложки, тарелки. Орудия труда — примитивные, ржавые.

Из оружия были кистень, самострел и алебарда. Вот и всё.

Гораздо богаче выглядел зал первопроходцев. Литвинов, однако, он не заинтересовал. Да и Вынтэнэ…

Главным украшением четвёртого зала был плакат:

На стенах — фотографии заводов, аэродромов и вокзалов. Ещё, правда, макет парохода, ходившего между Казанью и Тверью.

Вынтэнэ понравилась фотография тверского порта. Городок был маленький, даже меньше, чем Москва. Но вот река… Река зачаровывала…

— Нравится тебе изображение? — спросила Хрысьціна .

Она обняла девушку… и тут же отпустила. Её ладонь дотронулась до ладони Вынтэнэ.

Вынтэнэ посмотрела на литвинку. Та улыбалась.

— Река носит название Волга.

— Я знаю… — сказала Вынтэнэ. — Просто фотка красивая.

— Если твоё желание, поехать на Тверь не тяжело.

— Я бы хотела… Но мы ведь летим в Белоозеро?

— Страшно нет. После возвращения времени хватает отведать Волгу.

— Знаешь, мне очень понравился Кремль, — сказала Вынтэнэ.

— Покажем другое ещё тоже, — пообещала литвинка.

Подошёл Вінцук .

— Молодые госпожи не желают следовать в обеденное место? — предложил он.

— Скажите, вы — муж и жена? — спросила Вынтэнэ.

— Свадьба нет, — ответил Вінцук .

— Есть мы любовница и любовник, — добавила Хрысьціна .

В вертолёте была страшная тряска. Литвины, казалось, привыкли к таким условиям. Они переговаривались и смотрели в окно. Вид и правда открывался изумительный. Внизу — сплошной лес. Кое-где блестят реки и озёра. Яранг нигде не видно. Да и вообще никаких следов человеческой деятельности. Всё здесь, как встарь…

Вынтэнэ было не до пейзажей. Ей было плохо. Уладзімер взял её за руку.

— Страшно нет, страшно нет ничего, — повторял он. — Уже вовсе скоро прилетим.

Он целовал девушку в щёку. Гладил по голове, словно ребёнка.

— Ну что ты, Уладзь , — сказала Вынтэнэ. — Со мною всё в порядке.

Она закрыла глаза.

— Прилетим уже почти, — слышала она. — Долгости нет совсем…

Потом было Белоозеро — стойбище на тысячу жителей. В центре ещё сохранились древние руины. Сложно сказать, что это была за яранга и для чего предназначалась. Но, видимо, что-то большое и важное. И, конечно же, дочукотского периода. Вынтэнэ сделала фотографии.

Долго задерживаться не пришлось. Вездеход повёз экспедицию в «деревню» Глушково. Оказалось, что «деревня» — вовсе не имя собственное. Это просто московитское слово, обозначающее «стойбище».