Илья Бриз - Подняться по фарватеру [СИ]

Когда музыка стихла, и дамы покинули кавалеров — кто-то просто с благодарным кивком, а некоторые, в основном гости с Наташки, присев в классическом реверансе — Сюзанна со Святой отошли к музыкальному серверу и долго с ним колдовали-настраивали. Потом проскользнули на сцену громадного зала и застыли, склонив головы. Свет внезапно пригас, оставив яркое пятно на двух девушках в простых воздушных белых платьицах, ничего особо не скрывавших в их совершенных фигурах.

Где-то в вышине появился тихий вначале высокий звук, внезапно ударивший по ушам громом литавров. Музыка была то плавной, как текущая по широкой реке вода, то вдруг взвинчивала сумасшедший темп до взрывного ритма. В ней было все — и высокие медленные тона Чайковского из "Лебединого озера" и "Спящей красавицы", и безумные переходы "Турецкого танца с саблями" Хачатуряна. А девушки, до того застывшие на сцене как два изваяния — даже дыхания заметить было нельзя — вдруг изящно взмахнули прекрасными головками, отпуская на волю свои длинные локоны, окутываясь волнами струящихся как тяжелая ртуть густых волос. Затем ожили и взлетели вверх сильные руки, почти бесстыдно привлекая внимание к едва прикрытым чуть выше сосков полным грудям. Синхронно задвигались практически плоские мускулистые животы, отчетливо видимые сквозь тонкую ткань платьев. Плавно поплыли из стороны в сторону налитые силой широкие бедра. Женственно, но, ни в коем случае, не вульгарно. Резкий поворот вокруг себя, заставивший разлететься свободные юбки почти горизонтально, открывая при этом совершенные длинные загорелые ноги до ярко белых трусиков. Темп резко возрос — под тяжелые басы контрабасов и взвизги скрипок фигуры вдруг размазались в воздухе, позволяя взгляду выхватывать в отдельные моменты то метнувшуюся как нападающая змея руку, то взлетевшую казалось высоко-высоко стройную ногу в хрустально прозрачной туфельке.

Вихри, рвущие время, сливались с пляской теней. Светлое и черное, огонь и безумие, жизнерадостный смех и горькие слезы, осколки зеркал… танец наслаждения между жизнью и смертью. Две фигуры то сливались в единое целое, то вдруг удалялись далеко-далеко. Иногда ласкали друг друга мягкими движениями удивительно гибких рук и ног или внезапно начинали избивать резкими ударами сильных бедер, встречаясь на невообразимой скорости. Взлетали и падали, извиваясь, как огненные саламандры в короне пылающих звезд. Или внезапно затухали пылинками в луче света, неожиданно вновь вспыхивая сумасшедшими шажками на самых кончиках давно потерявших туфельки пальчиков ног.

Война, жизнь, любовь, дети — в этом феерическом танце смешалось все. И удивительная неземная грация обеих девушек.

Музыка незаметно стихла, а они все кружились в своем завораживающем танце, подчиняясь неслышному ритму. Столкнулись, медленно стекли на сцену, как оплывший воск сгоревшей свечи и замерли там, испустив последний, казалось, в их жизни томительный вздох.

Затонов не сразу пришел в себя и поразился царящей вокруг тишине. Потом услышал даже не движение воздуха, а какой-то зажатый всхлип. Затем удивленно захлопал глазами, отстраненно наблюдая медленное опускание людей на колени. Оставшись в вертикальном положении один во всем зале, каким-то седьмым чувством начал понимать, что верующих сегодня прибавилось. Пусть не в него самого, а только в двух его восхитительных девушек, но верить, поклоняться и выполнять любые просьбы как приказы будут обязательно…

****

— Просто, не просто, но необходимо вытащить из людей наружу глубоко затаенное в них прекрасное, все-таки оставшееся там от природы. Никакая самая изощренная пропаганда не в состоянии вытравить из людей красоту, как основание выбора объекта для совместного продолжения рода.

— Командир, ты ставишь во главу угла именно физиологию? — спросил после короткой паузы герцог Серебряный.

— Можешь предложить другую основу для вытаскивания человечества из ямы безверия и подмены истинных приоритетов жизни? Когда главное не лучшая жизнь для детей и будущих поколений, а желание сиюминутно получить максимум удовольствий, как угодно ублажая для этого власть имущих? — вопросом на вопрос ответил Затонов.

— При жизни нынешнего человечества поставленная задача решения не имеет, — отчеканил граф Котицкий.

— Никто и не говорил, что будет легко, — согласилась с ним Сабина, — значит нужно спланировать все наши действия на больший срок, воспитывая своих детей так, чтобы у них все получилось.