Петр Иванов - Мы ничего им не должны!

Если крестьянин вдруг начинал упорствовать и артачится, или просто средств у него не было, то били его "по-настоящему" в полную силу: дубинки в руках откормленных бугаев с бычьими загривками филигранно отрабатывали по почкам, ребрам, и половым органам. По голове и суставам удары намеренно не наносили, зачем зря калечить полезный рабочий скот? Избивали быстро, сноровисто и профессионально – у людей графа был за плечами большой, нет просто огромный опыт такой работы. Собственно в последние годы только этим телохранители и занимались в основном, лишь изредка упражнялись еще в стрельбе из пистолета и ружья, а фехтование на сабля или шпагах и сроду не осваивали – слишком мудреное и кропотливое занятие. Да и незачем, на хозяина уже давно никто не покушался. Был единственный случай за все это время, пыталась его раз дворовая девка отравить мышьяком, но не смогла, не взял барина яд. Виновную наказали жестоко, но "домашними" средствами, к помощи правосудия прибегать не барин не стал. Как конкретно тогда поступили – неизвестно, однако умирала отравительница долго и мучительно, неоднократно просила добить, но ей в этой милости отказали. К вопросу о бабах: среди обложенных оброком сельских хозяев Сосновки попалась и одна представительница слабого пола, вдова – она вела хозяйство самостоятельно. Женщина решила упорствовать до конца, ее ведь не стали подвергать "предварительной обработке", как мужиков, чтоб не покалечить случайно. Но у барина был рецепт и на такой специфический случай, не успела вдова и охнуть, как трое телохранителей ее надежно зафиксировали и "оголили", а еще двое ловко вставили свои деревянные дубинки женщине в естественные отверстия тела расположенные ниже пояса. Приподняли ее чуток на "раз-два" и на "три" резко опустили – как на два кола сразу посадили. Маркиз де Сад отдыхает, до такого приема он не додумался. После простой и быстрой с виду процедуры хозяйка сразу же признала задолженность и пообещала немедленно расплатится, одной минуты "внутреннего массажа" оказалось достаточно для убеждения, а если бы просто стали лупить бабенку, тогда провозились бы десять, а то и двадцать. По окончании обработки избитых мужчин и растрепанных баб выкидывали без особых церемоний во двор, сдавали пришедшим за ними родственникам на руки, и сразу загоняли в дом новых бедолаг, доставленных из села охраной.

Пока перед ними избивали мужиков барин и его приятель не скучали, им помогали скрасить время пара смазливых молоденьких девиц, одна по лицу и стати цыганка, другая как подметили мужики "нашенская" – у народа на такие вещи глаз наметан. Девкам пособлял в их занятии некий ловкий молодой человек, эта троица и обслуживала господ, сменяя друг друга у них под столом.

– Парня то мы прознали, Бандеркой звать. – поделился добытой информацией с унтер-офицером рассказчик.

– Может ослышались, не "бандерка", а "баядерка"? – переспросил Александр, решив что крестьяне как всегда путают незнакомые слова.

– Во те истинный крест ундер! Сам слыхал, барин кажет: "Бандерка на незалежность поди насосал уж, бегай давай до погребу, огурчиков подай живо сюда. Нам закуска к водке потребна". Ен вылезет оттудова, молофью с лица то смахнет и бегом бежит! – продолжал старик, вспоминая в подробностях, что увидел в доме управителя, пока его охаживали дубинками охранники, – Экий шустрый, прибег с погребу значится, цыганку энто за подол выволок и сам заместо ея господину угождат.

Дед не ошибся с именем, так и есть. Под чутким руководством графа Пферда далекий предок основателя – "отца нации", одного сопредельного с Россией "государства", интенсивно впитывал европейские ценности. Единственное отличие от века 20-го: партнерами вождя были не немцы, и даже не поляки, а французы. Если точно, то юношу обычно привечал Жан – бывший бретер и главный телохранитель графа, а сам барин все же предпочитал обычно пользоваться услугами молодых женщин и девушек.

За два дня почти все главы семейств деревни перебывали в барской "пыточной". Так сразу в народе окрестили большую комнату на втором этаже особняка, где и происходило выбивание оброка. Почти, но далеко не все, отдельные проскочили как мелкая рыбешка через сеть с большой ячеей, просочились сквозь жадные загребущие пальцы нового помещика. Барин пользовался устаревшими данными из последних ревизских сказок, а там не значились некоторые молодые крестьяне, отделившиеся от отцовского хозяйства после переписи. Ленивые "быки" таскали на "правеж" к барину только из тех домов, что непосредственно примыкали к единственной вроде бы сельской улице, а за ней был еще один небольшой ряд недавно построенных изб, как бы вторая улица, туда охранники заглянуть не захотели. Счастливцев было немного – человек двадцать и им оставалось только усиленно молится, чтоб помещик о них, чего доброго, не вспомнил.