Александр Харников - Турецкий марш [litres]

– Новое о покушении на нашего любимого императора! Новое о покушении на нашего любимого императора! Читайте «Пикардийский курьер»! – орал мальчишка лет двенадцати, размахивая стопкой газет, зажатой в левой руке.

Я протянул монетку белобрысому нахалу, и он принял ее у меня с видом сеньора, оказавшего милость своему вассалу. Засунув монетку в нагрудный карман поношенной куртки, он протянул мне газету, скользнув по моему лицу равнодушным взглядом. Но вдруг выражение его плутовской физиономии изменилось, и он, перестав кричать, сунул газеты под мышку и, перебежав через бульвар, со всех ног помчался в сторону полицейского, изредка бросая на меня косые взгляды. Знакомство с местными стражами порядка никак не входило в мои планы, и потому я решил ретироваться.

Стараясь не спешить, я свернул на рю де Нуайон. Увидев заведение под названием «Ле Бушон» [112] Пробка для вина. и убедившись, что проклятый малец не смотрит в мою сторону, я юркнул в двери ресторации. Пройдя сквозь зал, я вышел через черный ход и оказался в одном из переулков, откуда направился дальше к собору Нотр-Дам. Где-то далеко, со стороны рю Нуайон, послышалась трель полицейского свистка. Еще чуть-чуть, и я бы точно загремел в полицию. А там… Мне даже не хотелось думать о том, что за этим последовало бы.

В местном Нотр-Даме я уже бывал, но это было давно, и я вновь поймал себя на мысли, насколько он красивее и изящнее, чем парижский обрубок с тем же названием, хотя, конечно, и здесь башни так и остались недостроенными. Увы, времени наслаждаться его ажурной готикой и древними витражами у меня не было. В соборе я прошел в часовню Святых даров, стал на колени, как и положено молящемуся, и, делая вид, что читаю про себя молитву, заглянул в газету, которую положил перед собой.

Первое, что я увидел в ней, был портрет, достаточно точно изображавший мою персону, с припиской внизу: «Этот поляк хотел убить нашего дорогого императора. Награда за его поимку – три тысячи франков!»

Конечно, сейчас у меня были накладные бакенбарды и усы – кстати, совсем другой формы, нежели во время покушения, – но узнать меня при желании все же было можно, хотя и с большим трудом. Похоже, мальчишка меня узнал. Сам виноват, надо было быть поосторожнее.

Но теперь для меня была закрыта дорога и на вокзал, и к дилижансам. Да и в Ле Трепор ехать смысла уже не было. Во-первых, продавца билетов опросят в первую очередь, а он уж точно запомнил, что я купил билет именно в этот небольшой порт. Ну и во-вторых, ехал я туда потому, что там у меня был знакомый рыбак, не гнушавшийся иногда, за кругленькую сумму, тайком переправить кого-нибудь через Ла-Манш.

Вот только совсем не исключено, что и он узнает меня по портрету, напечатанному в газете. А тогда он точно сдаст меня местным жандармам – и за три тысячи франков, и потому, что я – несостоявшийся убийца их дорогого императора. Если бы он был один, можно было бы попытаться заставить его переправить меня в Англию под дулом револьвера. Но у него там целая команда головорезов, а в одиночку с его посудиной мне не справиться.

Более того, мне теперь заказана дорога во все порты побережья: Булонь, Кале, Дюнкерк… Единственное, что мне пришло в голову – добраться до Бельгии. Там к французам относятся плохо, но даже в этой стране трудно гарантировать, что меня там не узнают, полагаю, что три тысячи франков перевесят историческую неприязнь. Да и до границы более сотни километров… Так что и это не совсем подходящий вариант.

И что мне теперь прикажете делать? Дилижансы противопоказаны, поезда тоже, а возвращение в Париж равносильно тому, как если бы я сам положил голову под лезвие гильотины. Есть в Амьене человек, связанный с «Польшей Молодой», да только после того, как я убил Вечорека – а эта информация тоже была в статье, – еще неизвестно, как он со мной поступит. Так что единственное, что я могу сделать, это попробовать где-нибудь отсидеться. Только не в самом городе, а где-нибудь в его окрестностях. Найти одинокий дом, убить жильцов… Но и это чревато большими неприятностями, ведь неизвестно, когда и кто их хватится.

Был, конечно, один адрес в Абвиле, километрах в сорока – сорока пяти от Амьена. Его мне в свое время дал лорд Каули. Вот только нужен ли я теперь англичанам, или они пожелают от меня избавиться и вместо хлебосольных хозяев меня ждут убийцы? В полицию они меня точно не сдадут, несмотря на обещанное вознаграждение. Ведь я могу много чего рассказать французским властям. Но, как бы то ни было, других вариантов у меня не оставалось.