Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

Одним из условий получения стипендии от ROTC была четырехгодичная служба в американской армии. И я надел мундир «второго лейтенанта», то есть лейтенанта по российской классификации, и очутился в маленьком городке под Франкфуртом. Городок был малоинтересен – после бомбежек от него остались рожки да ножки, а после войны он стал крупной американской базой. К счастью, через полгода меня перевели в Штутгарт – намного более приятный город, где я, как магистр информатики, стал заведовать разработкой программного обеспечения для нужд армии.

Германия мне, в общем, нравилась. Еще интереснее были поездки в другие страны, ведь мы жили недалеко от Франции, Швейцарии, и Австрии. Все было бы хорошо, если бы не постоянное нытье жены – мол, у нее степень бакалавра по истории искусств, а здесь интересной работы нет вообще. О том, что с такой степенью ей и в Америке было бы очень трудно найти работу по специальности, она не вспоминала. Практически каждый вечер сопровождался жутким скандалом.

Ситуацию спас один мой коллега – его супруга работала в немецкой фирме, и она сумела устроить мою туда же, в отдел маркетинга. Но, тем не менее, ее занудливые тирады мне приходилось и далее выслушивать каждый день, ведь то, что она делала, было, видите ли, ниже ее достоинства.

Сносной жизнь становилась, как ни странно, лишь в командировках. Однажды меня послали в Бремерхафен, на Северное море, туда, где был главный порт американской армии – забарахлила одна из логистических систем, разработанная ранее под моим руководством. Поначалу я рассчитывал, что проведу там не менее месяца, ведь местные программисты сказали мне, что они уже три месяца пытаются наладить программу, но сбои не просто продолжались, а происходили все чаще. На следующее утро, я решил тряхнуть стариной и посмотреть программу сам. Через полчаса, я уже нашел ошибку – криворукие местные ребятишки решили добавить какую-то мелочь и все испортили. После этого система заработала, как часы. Я провел там полторы недели – сначала ребятки тестировали исправленную компоненту, потом был тест всей системы, потом ее внедрили в производство и продолжали наблюдать за результатами…

За это время я посмотрел Бремен, съездил в Гамбург и Любек, а софт все работал и работал. И, в одно прекрасное утро, мне было неожиданно сказано – мол, спасибо, можешь возвращаться. Я попробовал позвонить жене, мол, приезжаю, но наш номер все время был занят.

До Штутгарта я добрался лишь поздно вечером – сначала самолет с опозданием прилетел в Бремен, затем вылет отложили из-за тумана, потом задержали еще на два часа из-за неисправности… После этого, мы еще долго ждали очереди на вылет. Но ефрейтор Рамирес, которому было поручено меня встретить, все же дождался меня и довез до самого дома, а затем помог мне поднести чемоданы. Открываю дверь и вижу посреди гостиной такую сценку: толстый плешивый немец – начальник моей жены – лежит на ковре на спине в несколько неодетом виде, а моя сладкая на нем в позе всадницы, и ее отвислые груди летают вверх-вниз.

Кончилось все это тем, что она в ту же ночь ускакала к своему ненаглядному, а на следующее утро мне пришлось срочно отправиться во Франкфурт – там обнаружилась очередная проблема. Через неделю, когда я опять приехал домой, то увидел, что большая часть мебели отсутствует. Остались лишь старый диван, обеденный стол с двумя табуретками и деревянной скамейкой, да гостевая кровать, тоже не самая новая. В спальне на полу валялась куча моей одежды, сброшенной на пол из ныне отсутствующего шкафа, и порезанной ножницами на ленточки. На кухне весь пол усеян черепками и осколками от той посуды, которую она не захотела брать с собой. А на столе лежала картонная коробка с моими документами (слава Богу, хоть их она не испортила), и рядом с ней – письмо от ее адвоката с требованием содержания для его клиентки в размере половины моей зарплаты, ну и многого другого.

Впрочем, получив письмо с описанием выкрутасов моей ненаглядной, засвидетельствованных все тем же Рамиресом, с приложенными фотографиями, адвокат ее резко пошел на попятный, и от первоначальных требований не осталось практически ничего. А еще через два месяца я уже был вольной птицей. Но армия мне после этой истории осточертела, и, по истечении четырех лет службы, несмотря на все увещевания и заманчивые предложения начальства, я ушел в запас и перешел на работу в одну из компаний, готовивших программное обеспечение, за разработку которого я раньше отвечал.