Олег Говда - Позывной «Леший»

– Есть, действовать… – Митрохин машинально оправил складки и скомандовал: – Группа смирно, слушай боевой приказ.

Местность не только лесистая, но еще и горная. Так что бежать не получается. Даже быстрым шагом идти, и то чревато – либо ногу подвернуть, либо окриветь от незамеченной второпях ветки. Одно утешает, даже если немцы уже и подняли по тревоге егерей, им приходится не легче. Главное, самим на них не выскочить да на засаду не напороться. Поэтому капитан отправил вперед двоих бойцов, а остальная группа держится метрах в десяти. Идут тихо, чувствуется хорошая подготовка. В том числе и альпинистская.

Меня по-прежнему плотно страхуют старшина и Лютый. Чуть под ручку не придерживают. Но при таком темпе движения, пока продолжить разговор не получается. Надо внимательно глядеть под ноги и беречь дыхание. Зато появилось время осмыслить происходящее.

Точнее, свести к общему знаменателю. Поскольку никакого логического объяснения случившееся со мною просто не имеет.

Данность первая.

Я – житель третьего тысячелетия, бывший боевой офицер, нынешний… вернее, уже вчерашний оперативник МЧС, тридцати восьми лет отроду – по независящим от меня обстоятельствам оказался в первой половине двадцатого столетия. А точнее – в июне одна тысяча девятьсот сорок второго года. Это я все же успел узнать. Месяц определил визуально. Год – по штемпелю на упаковке сала, входящего в рацион немецких десантников. Улучил момент и заглянул в свой ранец, вроде, как укладку поправлял. Информация требует подтверждения, но за неимением лучшей, сойдет пока.

Данность вторая.

Особенной ясности определение времени не принесло. Насколько мне помнится из истории – на театре военных действий в лете сорок второго года ничего особенного не происходило. Фрицы плотно застряли на подступах к Москве, а на юге они еще даже к Сталинграду не подошли. Правда, это ненадолго. После катастрофического провала Харьковской операции, вот-вот вступит в действие план "Блау" и будет взят Севастополь. Но ни одно из этих событий даже не намекает на возможную цель заброски диверсионно-разведывательной группы в глубокий немецкий тыл. Почему я решил, что глубокий? А покажите мне горы, с лиственными лесами, ближе Карпат.

В общем, картина вырисовывается следующая: если в то время, когда идут упорные бои под Ленинградом и на Ржевском направлении, а на Юге клещи немецких армий давят попавшие в "Барвенковскую западню" советские дивизии, командование считает необходимым отправить нас сюда, – значит, в этом районе имеется нечто, способное повлиять на ход войны. Но я ума не приложу, какая нам поставлена задача! Ведь обычные задания ДРГ – вроде уничтожение моста, склада ГСМ или иная диверсия, проведенная так далеко от линии фронта, никакого существенного урона не принесет. Хоть целый танковый завод разнеси в дребезги. В том числе убийство высшего чина вермахта, хоть фельдмаршала существенного влияния не окажет. Если только разом не положить все Верховное командование вместе с фюрером.

Черт! И до чего же я тогда додумался? Нас послали убрать Гитлера? Бред… Такая хренотень только полуграмотному сценаристу в голову взбредет. Ведь даже англичане, долго и упорно разрабатывающие план покушения на фюрера, продумавшие каждую мелочь и, в общем-то, имеющие очень серьезные шансы добиться успеха, в конечном итоге свернули свою "Фоксли" [1] Operation Foxley, – план несостоявшегося покушения на Адольфа Гитлера, разработанный Управлением специальных операций Великобритании в 1944 году. . Поскольку понимали, что не фюрером единым… То есть, свято место пусто не бывает, и убийство полусумасшедшего наркомана, может поднять на вершину власти человека более умного, решительного, удачливого. Способного сплотить нацию и… К счастью, история не знает сослагательного наклонения.

Так что же, наши аналитики понимают это хуже британцев? Вряд ли… Тогда, зачем мы здесь? Что в этих горах такого особенного?

Отсюда, данность третья. Почему я? Ведь если место и время выбрано не просто так, то и меня сюда не случайно закинули. Еще и военспецом определили. Жутко важным и секретным. Что я знаю и умею такого, что никто кроме меня сделать не способен?

– Стой! – команда подана знаками, голосом не продублирована. Группа тут же замерла. Пригнулись или на колено опустились. Настороженно поводя стволами автоматов. Но предрассветную тишину не нарушал ни один звук. Вообще… Наверно, из-за тумана. В горах такое часто случается. Я имею в виду, туман садится. Вот только эффект все время другой. Бывает – ляжет, и словно ваты в уши напихали – криком кричи, никто не отзовется. А иной раз – каждое слово, произнесенное шепотом за много километров, слышишь так, будто говорят рядом с тобой. А если где камешек со склона покатился – грохот, будто лавина сходит. Горы любят пошутить. Наверно потому, что долго живут, вот и скучно им.