Евгений Красницкий - Отрок. Перелом - Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют [сборник litres]

– Ты только прощение хочешь получить? – осторожно поинтересовалась Арина.

– Да. А чего еще-то? – удивилась Верка.

– А… ему помочь не хочешь?

– А разве можно? Ой, Арин, да ты только скажи – как, я все сделаю! – Вот теперь это была прежняя Говоруха. – Да что делать-то надо? – затормошила она Арину.

Осторожно взвешивая каждое слово, та рассказала, что слышала от бабки, как раньше женщины в самых тяжелых случаях лечили своих любимых – не обязательно мужей, бывало, и детей так спасали, и прочую родню.

Главное, нужно изо всех сил желать человеку выздоровления, все свои силы на это направлять, не отвлекаясь ни на что другое. Вроде бы и просто все, да в этой простоте своя ловушка таится: уж очень тяжело отрешиться мыслями от каждодневных забот, очистить свой разум от мелкого и суетного, оставить в нем только одно желание – помочь, только одно чувство – любовь к тому, кого хочешь излечить.

– Любовь? – озадачилась Верка. – Дык, Аринушка, я… того… Макара своего…

– Вер, ну ты вспомни, что отец Михаил говорил: любовь, она разная бывает: и христианская – к ближнему своему, и материнская, и сестринская…

– Во, точно! – Верка облегченно вздохнула. – Ты мне уже, почитай, сестрой стала. Значит, Андрюха твой – брат. Уж я расстараюсь, будь уверена! Все силы приложу.

«Сумеет ли? Впрочем, терять все равно нечего, да и жалеет она его. А для бабы пожалеть – уже почти полюбить! Хуже не будет!»

Вслух же сказала одно:

– Вер, ты только не для меня старайся, а для него, ладно?

А Верка уже вернулась к своему обычному деятельному настроению:

– Арин, а мне одной можно так тебе помогать или и другим бабам тоже? Глядишь, больше сил ему передадим – быстрее на ноги встанет.

– Вер, мы же не воду в опустевшую бочку наливать станем… Можно и другим, наверное, но тут не число баб важно, а искренность их. Каждая своим делится. Да и тянуть с этим нельзя – некогда ждать, пока из Ратного остальных созовешь.

– Вот еще, звать их! – фыркнула Говоруха. – Поди, разбери у них, какая вину загладить хочет, от всей души стремится помочь, а какая за свою глупость на него же злобу затаила. Нетушки! Я всех наших позову, ладно?

– Ну, Анна – понятно, Андрей ей родня. А остальные-то?

– Вот и посмотрим, кто что скажет!

Останавливать решившуюся на что-то Верку Арина не стала, и та, поправив сбившийся во время покаянных рыданий головной платок, чуть не бегом побежала обратно к крепости.

К огромному разочарованию жены наставника Макара, поднять весь бабий десяток на помощь Андрею не получилось. Вея и Плава отказались. Причину такого отказа объяснила Вея, а повариха после некоторого размышления с ней согласилась:

– Понимаете, бабоньки, – Вея обращалась сразу ко всем сидящим на кухне, – хоть и считается теперь, что мы в лисовиновский род вошли, и значит, Андрей для нас тоже родней стал, но прошлое одним махом не переменишь. Андрей – один из тех, кто Кунье городище разорял. Да и раньше у нас рассказывали про страшного воина с каменным ликом, который мою сестру выкрал. Хоть и понимаю я сейчас, что в тех россказнях больше страха, чем правды, но не могу совсем это отринуть, слишком уж оно въелось. Если бы год-два погодя – тогда бы я еще задумалась, да и то не знаю, согласилась бы. Для самой Арины с радостью постаралась бы, но Андрею, боюсь, только навредить смогу. Пусть и против своей воли.

Зато согласилась Ульяна, правда, причины своего согласия объяснять не стала, а обрадованная Верка и не спрашивала. Анна кое о чем догадывалась, но промолчала: не хочет говорить – и не надо. В своем праве.

Сама Анна согласилась без малейших колебаний: слишком уж многое в ее жизни связано с дальним родичем мужа, слишком уж близким человеком он для нее стал.

На следующий вечер Арина приготовила все необходимое для необычного «лечения». Да там той подготовки-то – несколько скамеек в горницу занести, чтобы всем места хватило. Правда, в этот раз Арине пришлось убедиться в правоте ее покойного свекра: тот не раз поучал сына, что, как ни готовься, как ни продумывай наперед любое дело, все равно рано или поздно что-нибудь да пойдет наперекосяк. Потому, приговаривал он, и нужен купцу изворотливый ум.

По счастью, ничего особого не случилось, просто девчонки лишний раз показали, что не стоит про них забывать. Причем даже не девичий десяток, а младшие: Аринины сестренки во главе с Елькой тоже явились дядьку Андрея лечить.

Уж когда и как они в тот день ухитрились подслушать женские разговоры, неизвестно; как подслушанное в их головах отложилось – тем более, но столько искренности и мольбы было на их мордашках, обращенных к Арине, что она не устояла – разрешила попробовать. Правда, сначала спросила Анну, дозволит ли она младшей дочери и свои силы к общему делу приложить. Боярыня только рукой махнула – пусть.