Иван Байбаков - Малой кровью на своей территории - 1941 – Работа над ошибками. 1941 – Своих не бросаем. 1941 – Бои местного значения [сборник litres]

По счастливому стечению обстоятельств, Беляев и его бойцы в той первой бомбежке физически почти не пострадали – так, легкие контузии да по паре царапин. Но вот психологический эффект… Везде хаос, паника, крики раненых, ничего не понятно, все куда-то бегут, над головой самолеты противника. Что делать, куда бежать, к какой части присоединиться? А тут еще панические слухи, что немецкие войска уже близко и их танки вот-вот ворвутся в город. Ошалевший от бомбежки и паники вокруг, с легкой контузией, тоже не способствующей ясности мышления, неопытный и необстрелянный военинженер, не зная и не понимая, как правильно поступить, не то чтобы струсил, скорее, сильно растерялся и принял, как ему тогда показалось, единственное верное решение. Решение как можно скорее вывести своих бойцов из-под налетающих волнами на город и станцию немецких бомбардировщиков, а значит, подальше от города. А потом, поддавшись общей панике бегства из города, еще дальше, в сторону Белостока, где крупный железнодорожный узел, мощная ПВО и где, как Беляев надеялся, они найдут кого-нибудь из 3-й дивизии войск НКВД. И бойцы временной команды сопровождения выполнили приказ Беляева, все-таки дисциплина в их системе на уровне. Но вот смотрели они при этом на него…

Чуть позже и сам Беляев понял, что совершил фатальную ошибку, пожалуй, очень близкую к трусости. Как теперь исправить?! Вернуться? А куда вернуться и что там делать? Опыта командования нет, знаний военного дела нет. Даже опыта службы рядовым бойцом, и того нет. С каждым часом отступления от Гродно он в душе чувствовал себя все хуже, но что теперь делать и как изменить, решить не мог. Но тут, по счастливой случайности, подвернулся старшина Авдеев…

– Ты пойми, старшина! – в процессе рассказа Беляев немного ожил и сейчас нетерпеливо перетоптывался возле Авдеева, заглядывая в глаза. – Мне это очень нужно сейчас. Ну не могу я в тыл возвращаться, от войны бежать – я не трус! Да, была минутная слабость, но это от неопытности! И если сейчас нас с собой не возьмешь, бойцы мне того дурацкого приказа на отход из Гродно уже никогда не простят! В общем, я тебе все, как есть, сказал, старшина. Очень надеюсь, что ты меня поймешь, – с надеждой в голосе закончил Беляев и уставился на Авдеева.

А тот задумался.

Не брать эту странную группу, с не менее странным инженером-связистом во главе, с собой? Отправить дальше в наш тыл, благо, это уже совсем недалеко? Тогда бойцы себя в душе поедом есть будут за то, что, выполняя приказ, как бы бросили свой рубеж и отступили в тыл без боя. Да и мальчишке-инженеру тогда точно и судьба, и вся будущая жизнь поломана будет. И вообще, неизвестно еще, как их всех встретит в нашем тылу особый отдел, время сейчас сложное, все на нервах… как-то не по-людски это, столько жизней можно разом сломать.

Взять? Бойцы у него справные, военному делу обученные, явно в бою лишними не будут. Опять же – НКВД, это и серьезный отбор, и серьезная подготовка не только для боя, но и по разным интересным специализациям, это старшина по себе знал. Да и для самих бойцов польза: чем здесь без дела болтаться, пускай воюют, немца бьют. Но вопросы по мутной истории Беляева никуда не делись. И не приведет ли он, старшина Авдеев, вместе с этим желторотым мальчишкой-инженером, в отряд большие проблемы?

Нелегкие раздумья старшины Авдеева разрешил случай в виде внезапного появления на лугу новых действующих лиц. Точнее, сначала из дальнего леса, куда старшина сразу после знакомства с Беляевым послал в дозор второй мотоцикл, выскочил на луг этот самый мотоцикл и, лихо объезжая воронки и остовы грузовиков на дороге, подлетел к Авдееву. А сидевший за рулем мотоциклист-пограничник сообщил, что в ходе скрытного наблюдения на дороге были обнаружены четыре советские пулеметные танкетки Т-27, идущие со стороны Гродно, которые минут через десять – пятнадцать будут здесь.

«Ну, вот, пожалуй, и решение, – с некоторым даже облегчением подумал Авдеев. – Танкетки, скорее всего, наши, потому что немцы на такое старье даже не посмотрят. Нам же здесь и сейчас эта легкая бронетехника, пусть и изрядно устаревшая, очень пригодиться может. И отправлять ее дальше, в тыл, совершенно нецелесообразно. Уверен, что лейтенант Иванов этой броне обязательно применение найдет и мои действия по принятию танкеток под командование одобрит. Ну, а раз пошло такое дело – буду брать всех: и броню, и Беляева с бойцами. Думаю, командир мои резоны в отношении бойцов войск НКВД правильно поймет. И еще, пользуясь неожиданно привалившими транспортными мощностями, будем брать с собой все, что сможем увезти с этой понапрасну погибшей автоколонны, которую я, кстати, даже еще не осмотрел, отвлекшись на Беляева с его бойцами».