Иван Байбаков - Малой кровью на своей территории - 1941 – Работа над ошибками. 1941 – Своих не бросаем. 1941 – Бои местного значения [сборник litres]

Игорь на это только удовлетворенно улыбнулся и подумал, что лейтенант Иванов очень вовремя сегодня ночью, перед выездом, провел занятие по тактике действий при штурме помещений, в том числе, если при штурме кто-то из обороняющихся должен остаться в живых, и раздал для этого, как он выразился, «нужные и полезные девайсы». Что такое «девайс», Игорь не знал, но что такое «шоковая граната», как и принципы ее использования, – из объяснений Сергея понял отлично. И вот теперь, пока его боец держал на прицеле дверь и окна вражеской хаты, Игорь аккуратно приготовил к использованию шоковые гранаты, точнее, самодельные взрывные устройства на основе куска тротиловой шашки с некоторыми полезными дополнениями для тренировки зрения и слуха противника. Поскольку «старая сволочь» уже успел удивить Игоря своей прытью и сноровкой, шоковых гранат было две, ибо одну этот ловкий старикан мог успеть выкинуть обратно. Потом Игорь подобрался к самой двери и с мстительным удовольствием закинул обе шоковые гранаты в глубину помещения. Дождался сдвоенного взрыва и под раздавшийся следом за этим разноголосый женский вой ворвался в хату.

В глубине комнаты, неподалеку от установленного прямо напротив двери ручного «дегтяря», в состоянии сильно глушенной рыбы валялся старик. А разноголосый женский вой раздавался из соседней небольшой комнатки, из угла которой, с жалостью глядя на старика и с ненавистью на Игоря, причитали четыре молодки, тоже слегка оглушенные взрывом. Игорь, пока боец, ворвавшийся вслед за ним, контролировал женщин, быстро осмотрел остальные комнаты хаты, а потом и другие дома на хуторе. Никого там не обнаружив, Игорь снова вернулся в главную хату, где они вдвоем связали женщин, по пути раздав пару оплеух самым активным и голосистым.

А потом Игорь провел допрос всех выживших, невзирая на пол и возраст. Ублюдкам мужского пола довелось испытать интенсивный полевой допрос в самой жесткой его форме. И когда его бойцов начало мутить от наблюдаемой жестокости допроса, Игорь вывел их внимательно рассмотреть растерзанное женское тело у могилы. После чего никакие мысли о гуманизме и человеколюбии им больше не мешали. Совсем. Женам бандитов досталось меньше, но с ними Игорь тоже не особо церемонился, особенно после того, как выяснил происхождение тех драгоценностей и нарядов, в которых щеголяли польки даже в домашней обстановке.

Старик, глава хуторского поселения, и впрямь оказался опытной старой сволочью. Причем именно сволочью – даже не советских, а всех русских, без учета вероисповедания и политической ориентации, он ненавидел исступленно, почти на генетическом уровне. Будучи чистокровным поляком родом неподалеку от этих мест, он еще в 1897 году женился, тоже на польке, переехал на этот хутор и до польских революционных волнений 1905–1907 годов успел заиметь четверых детей, причем всех сыновьями, в том числе одну двойню. Но после того как принял участие в погромах, почувствовал вкус к «борьбе за независимость» и окончательно понял, что размеренная сельская жизнь не для него. Свою карьеру борца за «Великую Польшу от можа до можа» начал с военного обучения в лагерях Юзефа Пилсудского в австро-венгерской Галиции. Потом, в Первую мировую, активно воевал с русской армией на стороне Германии и Австро-Венгрии в составе западного Польского легиона. В горниле Русской революции и последовавшей за ней гражданской войны не упустил случая всласть потешить свою звериную натуру – в составе польских войск дошел до Минска в августе 1919-го, потом воевал с войсками Тухачевского под Варшавой и в Белоруссии, где был несколько раз легко ранен. Решив, что шкура себе дороже, далее воевал уже только с гражданским населением в карателях, а потом с русскими пленными – в охране одного из лагерей пленных, размещенного в Брестской крепости.

Вернувшись домой на хутор в 1926 году и своей звериной натурой быстро сведя в могилу жену, своих четверых сыновей успел тоже воспитать в ненависти к русским и всему русскому. Так и жили до августа 1939 года, своим хозяйством на глухом хуторе – он да его сыновья со своими женами и детьми. Жены, кстати, во всем разделяли взгляды мужчин на национальный вопрос. А после раздела Польши в 1939 году, когда Восточная Польша и Белостокская область в ее составе отошли к СССР, для семейки националистов настали золотые деньки. В лучших традициях лесных разбойников и душегубов, они убивали всех представителей советских властей без разбору – гражданских, одиночных военных, милицию из засад, забирая оружие. Грабили магазины и склады, убивали случайных очевидцев, причем тут уже без особого разбора по национальностям. Используя опыт и познания старика, грабили и убивали вдали от хутора, умело заметая следы, поэтому за неполные два года ни разу не попались.