Алекс Шу - Начало пути

Чувствую возбуждение. Проклятые подростковые гормоны! Чтобы спастись от наваждения приходится срочно переключаться. Герой Челентано в «Укрощении Строптивого» в таких случаях увлеченно рубил дрова. У меня поблизости топора и дров нет, поэтому быстро прогоняю в уме текст присяги, выученный наизусть. «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников». Фуххх, помогло. Все-таки подростковая гиперсексуальность в сочетании с сознанием взрослого мужика страшная вещь.

Уже выходя из класса, краем глаза фиксирую злорадную насмешку Недельского. Интересно, чего этот поклонник блатной романтики так перевозбудился?

До дома я дошел быстро. Ввалился в прихожую. Мама уже убежала на работу в свой НИИ.

На тумбочке лежит записка. «Сына, в холодильнике борщ, гречка и котлеты. Звонил Игорь Семенович. Просил сказать, что тренировка переносится на 18.00. Не забудь!». Забудешь тут, когда об этом постоянно напоминают.

Интересно, а где отец? Наверно, в очередной командировке. Я аккуратно ставлю сумку в коридоре, избавляюсь от школьной формы, и с размаху плюхаюсь на жалобно скрипнувший диван.

«Итак, что мы имеем? Каким-то чудом, волею Божьей или с помощью других высших сил, я перенесся в свое же тело на пятнадцать лет назад. Теперь есть два варианта. Первый: построить свою жизнь по-другому, опять упиваясь молодостью, и используя все представившиеся возможности. Второй: попытаться спасти Родину от развала, а людей от грядущих испытаний. Наслаждаться жизнью, зная о том, что готовит нам будущее, я просто не смогу. Буду чувствовать себя гнидой и предателем, зная о многих тысячах убитых в межнациональных конфликтах, изгнанных из своего дома, лишенных последних сбережений и умирающих в нищете ветеранах.

Но что я могу сделать один? Ничего. И вообще это смешно, шестнадцатилетний пацан против партийной мафии, пятнистой иуды и всех сил, уничтожающих СССР. Просто сюжет для американских комиксов. Бэтмен, Супермен и Леша Шелестов — три великих героя. Где мой черный костюм и супероружие? Ха, ха, ха — три раза. Бред какой-то.

Но сидеть и наблюдать, как уничтожают Родину тоже не выход. Значит, впрягаться все-таки придется. Что у меня есть? Мозги, и знания 31-летнего мужика, навыки рукопашного боя и стрельбы, опыт боестолкновений с моджахедами в гористой местности, руководство разведгруппами, офицерская подготовка. Не так уж и мало. Получается, у меня имеется лет 10–12, чтобы разработать и реализовать план по спасению СССР. Вот от этого и будем отталкиваться».

Охваченный раздумьями, я сам не заметил, как задремал, а потом провалился в тяжелый беспокойный сон.

Из забытья меня вырывает пронзительная трель звонка. Умели их делать в СССР, ничего не скажешь. Такой визг и мертвого с могилы поднимет. Вскакиваю с дивана, обуваю тапки, и плетусь в прихожую. В глазке отражается серьезное лицо Вани Волкова, и довольная мордаха Паши, выглядывающая из-под его широченных плеч. Щелкает поворачиваемый замок, и парни проходят в прихожую.

— Как ты Лех? Нормально? — обеспокоенно спрашивает Амосов.

Молча киваю.

Лицо Паши разглаживается

— Ну и отлично, — радуется он, — а мы проведать тебя пришли. Пожрать чего-то есть?

Ваня осуждающе смотрит на товарища, но Амосову все нипочем.

— Чего-то есть, — подтверждаю его предположения. Паха просто сияет. Вот обжора! В школьной столовой всегда двойные порции хомячит. И ведь не толстеет же. Как такая прорва еды в нем помещается?

Волков кипит от негодования, но вслух его не высказывает.

— Проходите на кухню, присаживайтесь, — театральным движением руки указываю им путь. Довольный Пашка скачет, чуть ли не в припрыжку. Следом за ним идет насупленный Волков.

— Чай будете? — спрашиваю, поворачиваясь к плите.

— Будем, будем, и не только чай, — энергично подтверждает Амосов. Сзади слышится глухой стук затрещины и обиженный вой Пашки: — За что? Ты чего Ванька, совсем сдурел?

— За дело, — отрезает Волков. Он паренек крепкий, имеет разряд по спортивной гребле, поэтому жертва агрессии предпочитает промолчать и обиженно надуться.

— Леш, чай мы попьем, а готовить ничего не надо, этот проглот перебьется, — слышится Ванин голос.

— Да я все равно есть собирался, — возражаю я, — сейчас чай поставлю, а потом что-то соображу.