Борис Батыршин - Комонс

– Зришь в корень. – кивнул генерал. – Разумеется, не только. Оказывается, это связано с их методами отслеживания. Своих-то они фиксировали без всякого труда – среди «Мыслящих» землян "Десантники» выделяются, как жираф в стаде буйволов. С тобой же – дело другое. Сам факт переноса они, как я уже сказал, засекли, а потом ты как бы растворился в большом городе. Но нечто вроде отпечатка у твоего «Мыслящего» всё же осталось, и они могли тебя нащупать – правда, очень грубо, с точностью в несколько городских кварталов.

– Ясно! То есть, когда я уезжал оттуда, где много людей…

– …ты упрощал им работу. Отсюда и выбор мест нападения.

– И, знаешь, что самое забавное? Они так до конца и не выяснили, кто именно засланец – ты или Сергей!

– Верно, мы и живём в соседних домах, и в школе вместе и на тренировках…

– …а когда «Десантники» устраивали нападения, вы тоже оказывались вдвоём – и на Бештау, и на птицеферме, и в Силикатах. Вот они и путались.

Дядя Костя сделал паузу и добавил, как мне показалось – неохотно.

– Когда мы проанализировали три этих нападения, то заподозрили нечто в этом роде. И постарались спровоцировать их на новую попытку.

…вот, значит, как! Кто бы сомневался, впрочем…

– Значит, мы были вроде сыра в мышеловке?

Генерал виновато развёл руками.

– А ты чего хотел, внучек? Это война, а на войне, знаешь ли, не до церемоний. Но о безопасности мы подумали, вам ничего не угрожало. И если бы ты не сунулся к окну со своим чудо-оружием…

– А что мне было делать? – возмущаюсь. – Я же не знал о ваших планах. Вот если бы заранее предупредили…

Генерал сощурился.

– И ты бы согласился, чтобы твои друзья так рисковали?

– Ну, не знаю…

– Вот то-то и оно. – он отодвинул чашку. – Ф- фух, больше не лезет, лопну… Ты, вот что: винтовочку свою показал бы как-нибудь? Толик с Кармен мне уже все уши о ней прожужжали, любопытно, что это за чудо-оружие такое?

– Да, конечно. – киваю. – Только почему «как-нибудь»? Она здесь, в моей сумке, разобранная. Нести?

– Валяй.

На цыпочках, чтобы не разбудить Аста, захожу в спальню, извлекаю из-под кровати свёрток. На сборку «покемонгана» уходит не больше минуты.

– Вот, смотрите. Я с собой её взял, потому что опасался – вдруг отцу вздумается в чехол заглянуть, а там только гладкий сменный ствол, да железяки напиханы. Вообразит ведь невесть что, с ума сойдёт…

Кривлю душой, разумеется – оружие я сюда перевёз совсем с другими целями. И, кстати – любопытно, почему у меня его до сих пор не конфисковали?

Дядя Костя вертит бывший «ИЖак» в руках, поднимает к плечу, целится куда-то в темень. Потом переламывает затвор, заглядывает в ствол и одобрительно цокает языком.

– Молодец, в порядке оружие содержишь. Это, значит, ты сам сваял, из Саниного подарка?

Саней он называет моего родного деда, своего брата.

– Да… в некотором роде.

– Что ж, толково. Надо будет документик тебе на него состряпать, как на спортивное оружие. Мало ли, пригодится?

– Спортивное? – не скрываю удивления. – Так я же не занимаюсь стрельбой…

Теперь займёшься. И удостоверение сделаем, и разрешение на оружие, не проблема. Как она в деле, кстати?

– Удобная, – говорю. – И бой приличный. Я в того, на заборе, куда целил, туда и попал – в бедро, чуть выше колена.

– Сделано, вроде, аккуратно… – он ещё раз клацнул затвором. – А хочешь, я отдам нашим оружейникам? Доработают малость, то сё…

– Конечно – говорю с энтузиазмом. – Я даже прикидывал, что надо сделать. Давайте набросаю, а они посмотрят…

Генерал с удивлением смотрит на меня и пододвигает блокнот с карандашом.

…ну, всё, не спать мне сегодня…

1979 год, 31 марта.

Москва.

Последний день каникул.

Гроб беззвучно скользнул в чёрную, с осыпающимися краями яму. Ни траурных лент, ни канатов, перевитых красными и чёрными шнурами – обычные верёвки в трясущихся руках запойных работяг. Четверо, стоящих возле могилы одинаковыми движениями вытащили из-за отворотов пальто и курток пистолеты, оттянули затворы. Негромко хлопнул залп салюта – видимо, в магазинах были холостые патроны, потому что гильзы, как это положено при стрельбе боевыми, не вылетели. С голых берёз снялась с пронзительным карканьем стайка ворон. Четверо передёрнули затворы – новый залп, карканье, хлопанье чёрных крыльев.

И ещё раз.

Ваганьковские гробокопатели смотрели на этот ритуал равнодушно, опершись на лопаты – спасибо, хоть папироски попрятали в кулаки. Здесь давным-давно разучились удивляться и задавать лишние вопросы. Тем более, таким серьёзным людям.