Андрей Шопперт: И опять Пожарский 4

- Узнай, если есть, то пошли грамотку ему и подготовь указ о назначении его воеводой в Михайловск, что Пётр Дмитриевич с князем Пушкиным на реке Белой основали. Дальше. Напиши письмо в Вершилово воеводе Заброжскому и князю Пожарскому, что стрельцов вершиловских, кои ранения получили, с татями да конокрадами на смоленской земле сражаясь, и ранены были, нужно наградить медалью "За боевые заслуги" и всех ещё и медалью "За воинскую доблесть". Не убоялись ведь "товарища" Осташкова. Стрельцов тех назначить в Смоленске десятниками и на обзаведение двадцать рублёв выдать, а взамен их отправить в Вершилово двадцать молодых стрельцов из того же полка Афанасия Левшина. Всё кажись? Хотя, нет. Грамотку подготовь для Государева дьяка Смоленской губернии Ильи Озерова, что довольны мы, как он службу справляет. Теперь всё, поди? - Михаил вопросительно посмотрел на дьяка Фёдора.

- Дозволь совет дать, Великий Государь? - склонился тот.

- Дозволяю, - Михаил Фёдорович точно знал, что двое в его государстве Фёдор Борисов, да Пётр Пожарский плохого не посоветуют.

- Нужно грамотку отправить судие Поместного приказа князю и боярину Андрею Васильевичу Жекле Сицкому, в которой попенять ему, что плохо он сына воспитал.

- Так князя и позвать можно, он ведь рядом, в Москве, а сыну тридцать лет, своим умом давно живёт, - не понял Михаил.

- Грамотка-то она надёжнее, от неё не отмахнёшься. Андрей Васильевич ведь, получив оную, к тебе, Великий Государь, бросится за сына просить, а после того, как ты "сына простишь", но посоветуешь вразумить его, то одвуконь ломанётся в Смоленск. Опосля и в Смоленске больше порядку будет и в Поместном приказе, и оба князя будут за тебя бога молить.

- Хитро. Одной маленькой грамоткой столько дел переделать. Ты, Фёдор, достойно можешь с Петрушей Пожарским в мудрости состязаться. Тот тоже всегда так вывернет, что одним словцом пол страны может в движение привести. Составь такую грамотку для боярина Жеклы Сицкого. А нет ли новостей из Вершилова? - царь беспокоился, уже двадцать восьмое сентября, а от Петра и его брата Фёдор ни каких вестей.

- Нет пока, Великий Государь, - развёл руками дьяк.

- Как будут, сразу доложи, - велел Михаил, отпуская Борисова.

Событие четвёртое

Пётр Дмитриевич Пожарский проснулся от колокольного звона и попытался встать с кровати. Его чуть не вывернуло наизнанку, и он опять упал на перины. Чёрт! Это надо же было так вчера набраться. Эти два питуха, князья Долгоруков и Шуйский своими здравницами за царя батюшку, да просто за батюшку, с непременным "пей до дна", споили его таки. Пётр даже не помнил, как до кровати добрался. А ведь надо вставать и идти на заутреню, а то отец Матвей обидится и епитимью наложит.

До собора Пётр пошёл пешком. Немного полегчало, но в духоте помещения, набитого народом по случаю праздника, как же, сразу две экспедиции вернулись домой целыми и невредимыми, настоящий праздник, снова поплохело. Он с зелёным лицом отстоял службу и, расталкивая народ, который попытался к нему радостно броситься, сам бросился к травницам. Бабки посмотрели на него, обругали, дали ведро и какую-то коричневую жидкость.

- Выпей кружицу, а потом два пальца в рот, и так три раза, мы покамест двери закроем, да никого пускать не будем, не гоже на такого князя людям пялиться, - констатировала мать Кеплера на очень хорошем русском.

Через час домой Пётр вернулся чуть ожившим, ещё болела голова, но хоть не мутило. Блин. Нужно сухой закон в Вершилово ввести что ли. Всё. Сегодня выходной, решил Пожарский, проведу день с семьёй. Машу почти пять месяцев не видел, а про Димку даже не знал. Нет, что кто-то родится, знал, но что мальчик, только надеялся.

Вот хорошее же было намерение. Нет. Не получилось. Припёрся Михаэль Мёстлин с Мареном Мерсенном, приволокли два учебника, не терпится им. Пётр математиков поблагодарил и, выпроводив, пообещав завтра же зайти, хотел прилечь на диван. Дудки. Взял учебники перелистал и расстроился. Нет. Учебник геометрии за пятый класс был великолепен, такому и в двадцать первом веке не стыдно будет, кроме одного существенного недостатка. Эти великие математики не придумали ещё обозначения для некоторых понятий. Нет, ещё значка перпендикуляр, угол, параллельные прямые, градус, а синус и косинус пишут полным словом. Придётся завтра собирать и проявлять гениальность. Хуже, гораздо хуже, было с учебником алгебры. Перелистав его до конца Пётр не нашёл ни интегралов ни дифференциалов, да и здесь значки были неправильные или их не было вовсе. Умножить, разделить, степень и так далее, всё неправильно. И ведь сам виноват. Да, учебника по математике за четвёртый класс не было, но за третий-то был. А он не обратил внимания, что значок наклонная черта для обозначения деления и косой крест для умножения, ещё не придуман. Теперь придётся учебники перепечатывать, сколько денег и труда вхолостую. И ещё князь понял, что самый главный математик в этом времени не Декарт и Кавальери, а он. Пусть совершенно случайно, но он практически всё знает о "начале анализа", так в одиннадцатом классе российской школы называется учебник алгебры и там главные темы - это интегральное и дифференциальное исчисление. В те времена, когда восьмилетку заканчивал в далёком двадцатом веке Афанасий Иванович, в учебниках этого не было. Тем не менее, бывший генерал уже в возрасте девяноста лет взял да и выучил.