Александр Алексеев - Пилюля

Сходил с Колобком за фоткой в милицию. Для поездки в Марьину Рощу все собирались в заснеженном скверике за остановкой. Идём с Колобком со снежным скрипом. Молчим. Не пришли к единому мнению. Как искать? Где искать? Поворачиваем в сквер пропуская выбегающую мамашу с ребёнком. Оп-па. А тут махалово. Двое парней бьются с Мстиславом. А третий Любочку в сугроб повалил, чтобы мужикам не мешала, и как бы нечаянно сиськи мнёт. Типа стресс себе снимает.

Только мы сшибли этих двух, в конце сквера кодла Борзого нарисовалась. Кончаем махач, ждём. Лишь разъярённая Любочка пытается дать пинка своему валятелю.

Борзый отзывает меня в сторонку:

– Ты чё творишь фраерок?

Бросив в сугроб папиросу, продолжает:

– Тут мои парни с шалавой разбирались, что клиента обнесла, а в общак не отслюнявила. Ну дали ей по сопатке. И чё? Твой корешь не за тех вписывается. Вас на Роще сразу вычислят с такими манерами. Я тебе вот что скажу. Вы там на центральной улице устройте место встречи в больнице там или в райисполкоме. Там где можно спокойно ждать не мозоля глаза. А я вам пару малых каждый день давать буду. Походят по улицам, если найдут доведут клиента до хаты. Доложат. По червонцу каждому мальцу в день. И сотку – если найдут. Лады?

– Лады.

Выходим из сквера. Объясняю концепцию поиска. Показываю на двух оборвышей стоящих в стороне.

– Сегодня дежурю я с Катей. Про всё остальное – вечером на тренировке по самбо.

Садимся с Катей в трамвай. Мальцы цепляются сзади. Выдвигаемся в Марьину Рощу. Чтобы развлечь барышню начинаю рассказывать:

– Знаешь откуда у Марьиной Рощи такое название? Там же никаких лесов не осталось. В народе говорят, что назван этот район по имени разбойницы Марьи, жившей в местном лесу. Слава у Марьиной рощи в царские времена была жуткая: здесь обитало множество московских воров и бандитов, были дома отбросов общества в перемешку с домами рабочего люда. И по сей день, несмотря на чистки, слава у этого района нехорошая…

Выходим у Савеловского вокзала. Мы с Машей пройдёмся по Сущевскому валу до Рижского вокзала и обратно. Ребята за два часа пройдутся по южному району Марьиной рощи. Встречаемся у остановки на Савеловском. Показал мальцам фотографию. Разошлись.

Катя что-то там стрекочет про гимназию, про новую книгу, а я слушаю в пол-уха. А увидев Миусское кладбище и вовсе думаю о своём.

Я в девяносто четвёртом из Кувейта вернулся где их сборную тренировал. Прямо после отчёта в федерации поехали на похороны заслуженного хоккеиста Валентина Кузина. Много хороших слов о нём сказали и на кладбище и на поминках. Я помнил этого московского динамовца. Он на льду показывал космические для тех времён скорости. Говорят у него особая заточка коньков была. А может и врут. Только вот носился на льду этот Валя как ракета. Не зря его в сборную СССР взяли. А где он сейчас? Ему года 22–23. Припоминаю, что он из Новосибирска в Москву приехал. Нужно будет Короткову рассказать про Кузина и других кого я выписал для хоккея в свой блокнот.

Катя зло толкает меня в бок:

– Юра, ты меня совсем не слушаешь.

– Мы сюда на разведку, а не болтать пришли, – осекаю её я.

Обиделась. Она давно уже ко мне не ровно дышит. Но, никогда не давала это понять пока была… пока была…

Замечаю на другой стороне улицы здание почты с телефонной станцией. Переходим дорогу. Оставляю Катю у входа на станцию ещё раз показав фотографию. Делаю звонок в штаб ВВС. Мне повезло – Изотов на месте и даёт мне телефонный номер гостиницы в Челябинске где разместилась наша команда. Набираю прошу к телефону Виктора Шувалова. Через пару минут после дежурных фраз узнаю, что Коля Пучков в порядке. Прошу передать Короткову, чтобы узнал про Валентина Кузина из Новосибирска. Пусть к нам зовёт. Затем спрашиваю у Виктора может ли мне помочь найти одного человека его марьинская подруга. Кхекнув, друган отвечает:

– Ты, только смотри Юрок в штаны не навали. Записывай. Мария Климова…

– Это как в песне?

– А… В какой песне? Не морочь мне голову. Записывай адрес…

Уже темнеет. Идём от Савеловского вокзала в глубь Марьиной Рощи. Мальцы никого не нашли и получив червонцы поскакали цепляться за трамвай. Я отправлял Катю домой, но она не ушла. Лишь громко фыркнула. А сейчас, когда её раздела липкими взглядами кучка мутных парней разбойничьего вида, барышню заколбасило. Я покрепче прижал локтем её руку к себе.

Вот дом. Стучу, открывает бородатый одноглазый дядька. Просвечивает нас как рентгеном. Услышав, от кого пришли и кого надо, запускает в прихожую и просит подождать. Возвращается через минуту. Заходим в просторную светлицу. Останавливаемся у тёплого глухого бока печи.