Александр Алексеев - Пилюля

21 февраля 1950 года.

Утром Мстислав озадачил. Ему вчера Юрий Жданов звонил, муж Светланы Сталиной. У той день рожденья через неделю. Попросил на магнитофоне песни записать, что тогда на дне рождения наше трио пело. Сказал, что в долгу не останется.

Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.

– Ты у товарища Каца микрофон хороший попроси. А то вместо песен одни хрипы будут… – замечаю ему я, и увидев как прискакала Катя с двумя своими оруженосцами, командую, – Три круга средним темпом с ускорением на торцах квартала…

В приёмной штаба ВВС встретил геройского Ивана Кожедуба. Того, что по пьяни авиакорпуса на американцев в бой бросал. Тот был при полном параде, и отшутился нервно улыбаясь:

– Мне после совещания с генералом, идти на совещание с маршалами…

Тут влетает Василий Иосифович, за ним Изотов. Генерал здоровается за руку с Кожедубом, а мне просто кивает и кричит секретарю:

– Бумаги на подпись. Заходите, товарищи.

Через пару минут начинается разговор.

– Слышали новость наши дипломаты из ООН вышли. Пока Народному Китаю место не дадут – пусть сами всё расхлёбывают… Ты, Иван, готовься в Китай ехать. Сто шестая в марте окончательно переходит туда. Будет гоминьдановцев над Китаем сшибать. Китайскую форму получили. Уже ноют, просят поршневые Ла-11 на реактивные поменять… Так, что ты к лету закругляйся. Будешь наши части там принимать и проверять подготовку. Гоняй их там беспощадно. По запчастям и топливу я договорюсь. Помню, помню. Потом полк тебе выделю. У тебя МИГ-15 когда в планах по новой технике? Лето? Нет. На весну переноси. Летом уже в Аньшане будешь окитаеваться. Там и сам летай сколько хочешь и других учи. Недавно в штабе у маршала вспоминали, что ты американские "Мустанги" в Германии жёг…

– Так они же первые, – затянул было подполковник, но Сталин кивнул на дверь:

– Понятно. Мы мирные люди. В приёмной подожди. Через пять минут на совещание пойдём. Попроси там бутербродов настрогать с собой. Хоть в машине поедим. (мне) У тебя, что-то новое есть? Нет? Я на высоком совещании сказал, что нашим союзникам нужно не только остатки со складов отдавать, но и самую новую технику. Чтобы проверить в бою и чтобы друзья видели, что мы для них ничего не жалеем. И про твой сценарий войны рассказал на совещании – типа, чисто предположим… Так меня там так отчехвостили. Даже отца не испугались. Говорят, у нас то в войсках новой техники мало, и секретность нужна, и в штабах люди опытные – не допустят окружения. А только вот вчера мне доложили, что новейшие зенитные самоходки отгружают Китаю и сотню танков Т-44, вместо "тридцатьчетвёрок". Видимо отец поддержал меня… А я с этой своей новой должностью ещё и за модернизацию китайских и корейских ВВС теперь в ответе. Так и пить бросишь…

Делает паузу, выпуская кольцо сигаретного дыма.

– А у тебя, вратарь, как дела?

– А я сегодня не вратарь, а нападающий. Товарищу Джеджелаве буду кросс сдавать. Вот в приёмной кроссовки оставил…

– Что за кроссовки? – интересуется начальник.

Блин. Опять подстава.

Приношу. Смотрит на "Даслеры", крутит в руках.

– Отдашь? Почём брал? – по-еврейски начинает генерал заранее зная, что получит за так. За него и в магазинах зачастую ординарцы платили, беря деньги заранее в кассе под отчёт.

– Не могу. Мне бегать сегодня. Завтра Изотову на вокзале передам. Какой размер? Есть такой. И Капе? Хорошо. Не спрашивайте откуда, не хочется хороших людей подводить. А Вы себе из Германии выпишите сколько нужно, а ещё лучше озадачьте обувщиков – пусть копию сделают. Как мы советский Б-29.

– А ты, борзый. По знаниям не лейтенант, а прям целый полковник. Ну, да ладно. Всё свободен.

Тут я припоминаю начало разговора и спрашиваю:

– А мы теперь что в ООН вето не сможем наложить?

– Ну, не сможем, и что? – кривясь продолжает разговор генерал.

– А то что мы могли бы лишить американцев статуса "защитников мира" который они себе выпишут сжигая Корею.

Сталин задумался, глядя на дымок папиросы:

– Я тебя понял. Дело говоришь…

На тренировке из-за начавшегося дождя со снегом кросс прервался. Команда в облепленной снегом мокрой форме двинула в зал. Снял бутсы, промокшие после бега по снежной каше. Колобок и Анисим следом за мной переобулись в кроссовки.

– Ну, что мальки, думаете переобулись и обогнали… А накося выкуси, – один из ветеранов даёт поджопник Анисиму завязывающему шнурки. Тот, под общий хохот валится на бок.