Максим Дынин: Голод и тьма

Это если вообще увижу. Ведь это я сумел уговорить наше руководство отправить два корабля в годуновскую Россию, чтобы попробовать спасти ее от надвигающегося голода. Во время нашей полугодичной одиссеи, мы успели побывать и на Черепашьих островах, именуемых в нашей истории Галапагосскими, и у берегов Перу, куда нас попросту не пустили, и в Чили, и в Аргентине, и в Бразилии… Танкер «Владимир Колечицкий» и полсотни наших ребят остались на острове Святой Елены, где и основали первое наше заморское поселение, Константиновку, а трамп «Победа», с заходами в Африку и Испанию, дошёл до Балтики. Там мы успели повоевать со шведами, а затем подружиться с их адмиралом Столармом и сделать его новым регентом при принце Иоанне, пока из России не прибудет принц Густав. Между делом, мы основали колонии на островах Гогланд и Котлин, а затем вошли в Невское устье, где и познакомились с Богданом Хорошевым, государевым наместником в тех краях. И приняли его предложение поехать с ним в Москву, где он пообещал похлопотать о том, чтобы нас принял царь Борис.

Если в то время, откуда я прибыл, путешествие из Петербурга в Москву занимало час на самолёте либо семь или восемь на ночном фирменном поезде, то сейчас мы странствовали более трех недель. И, наконец, четыре дня назад мы прибыли в городскую усадьбу Богдана в московском Белом городе. А на следующее утро, двадцать пятого июня по новому стилю и пятнадцатого по старому, он поехал договариваться о возможной аудиенции у царя Бориса Годунова, приказав мне носа не казать из усадьбы, пока он не вернется. Я уже отчаялся ждать – до Кремля ехать-то всего ничего, а Хорошева не было уже третий день, и я не знал, что и думать.

Теперь же хозяин ожидал меня в трапезной. Когда я вошел, он чуть улыбнулся и объявил:

– Княже, царь тебя и двух твоих людей видеть хочет. Так что завтра выезжаем, как только светать будет. Ехать нам далёко – он посейчас в усадьбе своей в Больших Вязёмах. И людишек ратных с собой возьми – люди бают, на тех дорогах тоже разбойники водятся.

Мы решили поехать в крытом возке – я и мои «гранды», они же «бояре» Ринат Аксараев и Саша Сикоев, с охраной из четырех наших ребят и четырех людей Хорошева. Ехали осторожно – не улыбалось повстречать еще одну разбойничью ватагу, как тогда за Новым Торгом. Но все обошлось – то ли эта дорога была безопасной, то ли история про то, как мы разделались с бандой Волчонка и убили главаря, разошлась по округе. А, может, нам просто повезло.

Ехали мы хоть и не очень быстро, но без остановок, пообедав по дороге взятыми с собою припасами. И большую часть времени я сидел и думал, что из себя представляет человек, к которому я еду. На мой вопрос, Богдан ответил:

– Не бойся, княже, царь у нас вельми добрый. Сам увидишь. А теперь дай вздремнуть, полночи же не спал.

После чего он повернулся и засопел.

А я крепко задумался. Когда-то в детстве, в воскресной школе при нашем приходе появилась новая учительница русской истории. Она еще в СССР начала писать диссертацию по царствованию Бориса Годунова, а теперь готовилась к защите диссертации в одном из именитых университетов Америки. Кое-что она рассказала и нам.

Столетиями в народе считалось, что Борис Годунов был исчадием зла. Главным доказательством служило утверждение, что именно по его приказу убили несчастного царевича Димитрия Иоанновича. Да и вообще он был средоточием пороков и ужасов. Именно такой Борис остался в сознании русского народа на очень долгие годы, и именно так описал Бориса величайший русский поэт – Александр Пушкин.

Что же случилось с царевичем Димитрием на самом деле? Практически бесспорно лишь одно – в 1584 году, при воцарении царя Федора Иоанновича, его сводного брата, Димитрий, которому было около полутора лет, получил в княжение Углич, а регентом назначили его мать, Марию Нагую. Там он и оставался до 15 мая 1591 года. В тот самый день он играл с детьми в «тычку», народную игру, при которой пытаются бросить «сваю» (заостренный четырехгранный гвоздь) бросают так, чтобы она воткнулась в землю за нарисованной на земле чертой. Каким-то образом, свая проткнула ему горло, и он умер.

Царь Федор, у которого Борис Годунов был правой рукой, послал следственную комиссию под началом боярина Василия Шуйского. Согласно заключению комиссии, найденной позже в архивах, все свидетели в один голос утверждали, что погиб царевич в результате несчастного случая – у него начался приступ «падучей болезни», как тогда называли эпилепсию, и свая случайно попала ему в горло. Некоторые – в частности, мать царевича, Мария Нагая – утверждали, что убили его люди Годунова; людей, кого она обвиняла, допросить не удалось – их сразу после смерти Димитрия разорвала толпа. И, хотя никто из тех, кто распространял эту версию, не присутствовал при ранении царевича, многие противники Бориса поверили ей – или сделали вид, что поверили.