Максим Дынин: Между львом и лилией

Однако через некоторое время аналогичная команда пришла от головняка. Значит не зря Волк тихонько рычал внутри него. Леня тоже что-то такое увидел или почувствовал. Вскоре группа опять тронулась в путь, а спустя минут десять время от Удава прошла информация, что они обнаружили «трехсотого». Причем, Леня сообщил это по радиостанции. Значит, ситуация действительно была очень странная, если Удав решился выйти в эфир.

Группа уже давно давно ходила вместе, и слажена была так, что все уже давно понимали друг друга невербально. Хасим дал команду оттянуться головняка вместе с раненым к основной группе, и подозвал к себе Дарта, группного медика. Тот выслушал Хасима, отстегнул от своего рюкзака плащ-палатку и стал спокойно и деловито готовиться к оказанию первой медицинской помощи.

Наконец появился головняк, тащивший на плащ-палатке чье-то тело. Замыкал процессию Удав с Динго. Дарт показал, куда положить раненного, затем достав из рюкзака ПНВ и включившись в него, приступил к осмотру, пальпируя тело руками в хирургических перчатках. Проведя осмотр, он посмотрел на Хасима. Тот склонился к нему и Дарт чуть слышно прошептал: «Сквозное. Мягкие ткани на вылет. Жить будет, но рана тяжелая».

Делать было нечего. Хасим отдал команду группе на базирование, а Дарт стал деловито заниматься раной. Он достал гемостоп [14] Гемостоп – препарат отечественного производства, разработанный военными медиками для остановки интенсивных кровотечений. , засыпал оба отверстия, входное и выходное, и свел по очереди края каждой раны, заклеивая их. Затем подвел медицинский пластырь на каждую рану, проклеил его по краям медицинским скотчем и начал готовить руку больного к постановке Системы. Достал пластиковую бутылку с раствором, похимичил с ней и не глядя, протянул за спину. Стоявший сзади специалист, подхватил ее и ловко принайтовал к ближайшему кусту, обеспечивая ток раствора. Дарт уже к этому времени ввел катетер и закрепил пластиковый провод скотчем на руке незнакомца. Хасим повернулся к стоящему рядом Рустаму и, кивая на раненого, тихонько спросил его:

– Ну, что думаешь обо всем об этом?

Рустам, который, как и Хасим, был немногословен, только пожал плечами. Действительно, выглядел раненый достаточно экзотично. Вся его одежда словно говорила о том, что он совсем недавно стоял на съемочной площадке какого-нибудь вестерна. Или это был шальной реконструктор, которого черти занесли в горы Ингушетии. Хасим знавал подобных любителей экстрима, только свои реконструкции они обычно устраивали среди карельских скал, или где-нибудь на Урале.

Хасим, и Рустам присмотрелись внимательно к одежде раненого. Она была сшита из хорошо выделанной оленьей кожи. На поясе у него висел нож в ножнах, сшитый из лосиной шкуры, и украшенных бисером. Клинок чем-то напоминавшим финский пууко, рукоятка его сделана была из березового капа. Мужчина был светловолос, но это еще ничего не означало – на Равнинном Кавказе можно было легко найти природных блондинов с голубыми глазами. Хасим знал, как минимум, три тейпа своих соплеменников, где преобладал именно такой генотип.

Ладно, утро вечера мудрёнее. Надо отдыхать, нагонять же придется завтра. Хасим дал Лене команду распределить «фишку» [15] Вахту. и скомандовал группе:

– Отдыхать, – а потом, повернувшись к Рустаму, добавил тихонько, чтобы услышал только он, – И думать.

Группа мгновенно достала и расстелила спальники, кто-то уже кипятил себе чай или кофе в джетбойле [16] Портативном газовом чайнике. , а кто-то уже забылся рваным чутким сном разведчика…

Все началось с бобров. Точнее, со шкурок этих забавных и трудолюбивых зверюшек, которые были всегда в большой цене. Одним словом, шкурная вышла история…

В Средние века шкурки пушных зверей называли мягким золотом. Действительно, шубу или шапку из соболя или бобра мог купить лишь обеспеченный человек, имеющий к тому достаточно высокий статус. Одежду из горностая или куницы могли носить высшие сословия, из лисицы или выдры – представители среднего класса. Простонародье довольствовалось заячьими шкурками.

Со временем стоимость мехов выросла, так как в Европе пушные звери к XVI–XVII векам были практически все истреблены. Лишь в далекой Сибири еще водились соболя и лисы, да в недавно открытом Новом Свете в лесистой Северной Америке в бесчисленных озерах и реках строили свои плотины сотни тысяч бобров.