Олег Борисов - Навь. Книга 4 [СИ]

Дешевый мотель, равнодушный портье, выдавший мне ключ с широким пластиковым брелком, на котором кроваво-красно блестели цифры. Горячий душ, чтобы окончательно прийти в себя, бритва и мыло. Чтобы поменьше выделяться среди местных, побрился налысо. Судя по тому, как тут разгуливает молодежь, это сейчас модно или практично. После чего высосал литр пресной фильтрованной воды из бутылки и завалился спать. На удивление, больше меня никакие кошмары не мучали. Похоже, вся эта дрянь так и осталась навсегда позади, в джунглях.

Еще день я занимался тем, что осматривал обменные пункты рядом с гостиницами и прислушивался к личным ощущениям. Судя по всему, в Манаусе не было ни военного положения, ни каких-либо розыскных мероприятий. Народ жил спокойно и размеренно, занимаясь собственными делами. Поэтому разменяв пару сотен, я отправился по магазинам и к вечеру въехал уже в другую дешевую гостиницу, даже не потрудившись заглянуть в первую. Не удивлюсь, если там уже ждут заблудившегося туриста, платившего твердой валютой.

Кроме обильно перченой еды из забегаловки, я купил несколько дешевых телефонов с проплаченным дата-планом. Нужные номера у меня зазубрены намертво. Ну и отследить звонок через кучу посредников крайне сложно. Для этого надо слишком постараться, а именно такой вариант экстренной связи старший организовывал на случай работы под колпаком. Поэтому набрав первую комбинацию, я приготовился ждать. Но трубку подняли почти моментально:

— Да…

Знакомый хриплый голос, но очень уставший. В газетах, что я насобирал по городу, вроде истерия стихла. Место взрыва уже залили какой-то химией, списав игры с боеголовкой на ФАРК. Типа — это они где-то добыли проклятую бомбу и пытались взломать защиту, за что и поплатились. В эту теорию вписывалась вскрытая беготня по Колумбии, перехваченное оружие и все остальное. Отличное прикрытие получилось, кстати. Даже властям не разобраться, из-за чего там сыр-бор разгорелся. Бегали, стреляли, кого-то преследовали. А потом нажали не ту кнопку — и финита-ля-комедия.

— Это я… Говорить можно?

Минута тяжелой тишины. Похоже, меня уже списали, что и не удивительно. Я сам в чувство пришел буквально только сейчас к вечеру.

— Да, эта линия закрыта от любой прослушки… Жив?

— Без царапины даже. Проскочили до того, как один придурок солнышко зажег.

— Товар у тебя?

Хм, неприятный вопрос. И судя по напряженным ноткам в голосе, папа’ серьезно прижали с проклятой статуэткой.

— Уничтожен. Не было возможности перехватить, поэтому Гоша собой пожертвовал, но уничтожил. В итоге выживших с чужой стороны тоже нет.

— Это точно?

— Абсолютно.

Теперь граф Драбицын молчал намного дольше. Затем вздохнул и заговорил. А я слушал и мрачнел с каждым словом:

— Плохо. Очень плохо. Я подготовил все для эвакуации. Если бы ты приехал с товаром, то решил бы кучу проблем. Ну и обеспечил бы себе блестящую карьеру… А так — по возвращению ты попадешь под судебное преследование. Вплоть до обвинения в измене Империи и пожизненного без права на освобождение.

— Это кто против меня так копает?

— Скорее, против нас обоих. Просто будет шикарный повод свалить и меня, и на тебе отыграться. Пока еще твои следы пытаются в Перу найти, но еще день-два и дело официально закроют. Поэтому надо думать, как лучше поступить… Меня в любом случае спихнут в отставку. Владимир начал какую-то новую партию и я уже мешаюсь в этих раскладах. Да и слишком многим пришлось на хвост наступить, когда бунт давили. Так что — слишком сильно уляпал чужой благородной кровью парадный мундир.

— Значит, если я всплыву, тебя не просто в почетную отставку, а могут и приплести к сфабрикованному делу. — Вот влип. Мало того, что из-за этих игрищ я сам как кур в ощип попал, так еще и семью под удар подставлю… — Слушай, а если меня похоронят, насколько это сильно на тебе скажется?

— Выплыву, — зло хохотнул граф. — У меня столько компромата, что просто так побоятся даже пальцем тронуть, не говоря про остальную семью. Ну а через год-другой уже будет видно по новым раскладам, куда мне стоит примкнуть. Может, свою собственную консервативно-оппозиционную партию создам. Прорвусь, за это не волнуйся.

— Понял. Тогда предлагаю так и поступить. Был я — и все, испарился. Окончательно и бесповортно…

Похоже, мое предложение было воспринято не просто с одобрением, но и благодарностью. Ведь мог бы упереться рогом, начал бы права качать, императору что-то доказывать. А так — семью из-под потенциального удара выведу, сам потихоньку перекантуюсь. Дальше будет видно. Не такой человек Алексей Михайлович, чтобы своих бросать. А я для него — свой, однозначно.