Сергей Васильев - Император из стали [оптим. картинки]

«Ребенок начинает делать какое-нибудь непосильное ему дело. Старшие хотят помочь ему, сделать за него то, что он не в силах сделать, но ребенок капризничает, кричит визгливым голосом: «Я сам, сам», – и начинает делать; и тогда, если никто не помогает ему, то очень скоро ребенок образумливается, потому что или обжигается, или падает в воду, или расшибает себе нос и начинает плакать. И такое предоставление ребенку делать самому то, что он хочет делать, бывает если не опасно, то поучительно для него. Но беда в том, что при ребенке таком всегда бывают льстивые няньки, прислужницы, которые водят руками ребенка и делают за него то, что он хочет сделать сам, – и сам не научается, и другим часто делает вред».

Перечитав ещё раз своё творение пятилетней давности, писатель нахмурился… Нет, не подойдёт – слабовато… придётся ещё объяснять, что под няньками он имел в виду русскую бюрократию в виде стаи «жадных, пронырливых, безнравственных чиновников, пристроившихся к молодому, ничего не понимающему и не могущему понимать молодому мальчику, которому наговорили, что он может прекрасно управлять сам один»…

Покачав головой, Лев Николаевич решительно взял в руки карандаш и на обороте размашисто начертал:

«Вас, вероятно, приводит в заблуждение о любви народной к самодержавию и его представителю – царю то, что везде, при встречах Вас в Москве и других городах толпы народа с криками «ура» бегут за Вами. Не верьте тому, чтобы это было выражением преданности Вам, – это толпа любопытных, которая побежит точно так же за всяким непривычным зрелищем. Часто же эти люди, которых Вы принимаете за выразителей народной любви к Вам, суть не что иное, как полицией собранная и подстроенная толпа, долженствующая изображать преданный Вам народ» [28]… Ну вот так-то лучше… Конечно еще не очень, но время подправить ещё имеется…

– Я тебе покажу, мальчишка! – бормотал граф, размещаясь в купе поезда, следующего по «чугунке» из Тулы в Первопрестольную. – Значит, «если я не испугаюсь?» Ты увидишь, как Толстые в атаку ходят! – и поправил золотой крест, покрытый красною финифтью [29], – единственную военную награду, которой он был удостоен за многие сражения во славу Отечества.

Несмотря на разгулявшуюся стихию, настроение у императора было приподнятым. На задний план ушла даже зудящая тревога по поводу встречи со вдовствующей императрицей, дворянско-купеческим и церковным активом, которые знали Николая II, как облупленного и не могли, не имели права не заметить разительных перемен в его речи, мимике и манерах. C помощью Ратиева он заготовил несколько сюрпризов, сказав про себя «спасибо» так удачно подвернувшемуся покушению. И тем не менее… Нет! Говорить про покушение слово «удачно» было неправильно. Но сколько же всего на него можно списать и сколько полезного сделать, что без этого происшествия смотрелось бы непонятно, нелогично и немыслимо…

Причина хорошего настроения императора крылась не только в этих организационных экспромтах, но и во внешне совсем неприметной встрече с поручиком-кавалергардом, которая произошла как бы невзначай прямо в помещении Рязанской станции. С тем, кому он лично был обязан очень многим, если не всем, в той, прошлой жизни и без кого ему было так неуютно в этой.

Из прошлой жизни: 17 апреля 1943 года. Москва. Кремль.

«Товарищу Сталину лично. О необходимости организации средних специализированных военных школ Суворова и Нахимова».

На докладах этого человека Сталин уже давно ставил утвердительную отметку не глядя, так как был уверен – предложения Алексея Алексеевича Игнатьева продуманы, взвешены и полностью отвечают интересам страны и государства. И у этой уверенности были веские причины.

В 1924 году к нему, ещё совсем «зелёному» генеральному секретарю партии, не имеющему тогда ни власти, ни веса среди большевиков-ветеранов, ни своей команды, обратился представитель загадочной организации с предложением, от которого невозможно отказаться – царские военные фонды за рубежом, разветвлённая разведструктура и главное – секретная информация о спящих и активно действующих агентах Британии, США, Германии, Франции в обмен всего на обещание – очистить Россию от представителей вышеперечисленных держав, без чего СССР был обречён на участь колонии. Так возникла личная разведка Сталина и плотное, хотя и негласное, сотрудничество генсека с её бессменным руководителем – Алексеем Алексеевичем Игнатьевым, работавшим всю Первую мировую военным агентом во Франции, собравшим под своим началом осколки финансовой службы графа Канкрина и создавшим на этой основе мощнейшую разведслужбу, имеющую своих людей в военных штабах, советах банков и даже в масонских ложах.