Голубев Владимир - Бедный Павел часть 1 [АТ]

А ещё у меня установились очень тёплые отношения с Алексеем Григорьевичем Разумовским. Он действительно хорошо ко мне относился. Возможно, почти пятидесятилетний, бездетный, официально неженатый мужчина видел во мне неродившегося сына. Завести свою семью, при живой императрице, ему было не суждено – она считала его своей собственностью – даже любовницу для него завести и то было чревато. В общем, я нашёл себе и кого-то вроде отца, с кем можно было поговорить, иногда просто поплакаться – ребёнку оказалось столько нужно!

А между тем, страна воевала с Пруссией. Расспросы о войне нормального результата не давали – кто с ребёнком серьёзно будет говорить! Но началось явно что-то нервное и страшное – все очень волновались. А мне требовалась информация, много я её усвоить не мог, но всё равно она мне была нужна, хоть какая.

Учителя мне по возрасту не полагалось, только няньки. А они – в общем, обычные тётки и из русских деревень и из французских провинций. С этим тоже что-то надо было делать. Нет, вундеркиндом я себя объявлять не собирался: то, что будет в этом случае с психикой малолетнего возможного наследника, волновало меня очень и очень. Но вот новой информации мне не хватало остро.

Я пытался стянуть библию — хоть алфавит современный узнать да и почитать немного, но оказалось, что это дефицит. А мои няньки, похоже, даже читать не умели или не испытывали желания демонстрировать сей навык. Только Марфа – та, что ухаживала за мной во время болезни. Она и Писание мне на память читала и ласковая была, такая чуть туповатая, но очень добрая и доверчивая женщина.

Что же делать? Учиться, ну реально рано, мне чуть больше двух лет. Никак нельзя! При нынешнем уровне образования, кроме устойчивых психозов, ничего я себе не получу.

Надо с кем-то разговаривать, получать информацию без давления. Священник отпадает – почти наверняка начнёт грузить, а сменить его будет нереально. Так, хорошо бы найти умную няньку. Значит, надо попробовать найти кого-то поумнее. Может, новую няньку. Как тут это делается? Ведь изображать конфликты с этими дамами опасно для них самих – не факт, что моих мамок не сошлют куда-нибудь в тартарары.

Надо кого-то об этом попросить. А кого я знаю, кроме нянек и первых лиц... Обратится к матери? Чревато, могу тем самым подставить перед императрицей. К Разумовскому? Так он, в общем, не сильно образован... Сложно объяснить ему, что мне нужна информация, но я пытался, но как-то нужного эффекта не было. Сказки тот мне рассказывать начал. Нет, сказки действительно замечательные и рассказывать у него выходило прекрасно, но это не то. Так что, вариантов не было – придётся просить Елизавету Петровну.

Ох, страшно, она Императрица, именно так – с большой буквы, мечет громы и молнии, карает нечестивых, и всё такое. Ну и что? У меня папа был в прошлой жизни – целый генерал! Вот он молнии так метал – искры летели наяву. А здесь – немолодая женщина, переживу как-то её гнев, только его надо на себя перевести.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Марфа Лужина была девицей. Уж сорок годков давно миновало, а девица. Так уж сложилась у неё жизнь. Папенька у Марфы был целым поручиком, во Владимирском полку служил. Маменька с нею и братцем Петенькой жила во Владимире, в собственном доме. Что сказать хорошо жили, весело.

Папенька приедет домой, подарки привезёт, радости столько было. Маменька сказки рассказывала им с братцем, потом учила Библию читать, да ещё и по-немецки говорить учила – она в девицах фамилию Лерман носила, из само́й Риги была родом. Папенька её в жены взял, когда в той Риге служил.

Больше всего на свете Марфа любила Масленицу. В детстве папа всегда на Масленицу приезжал домой, все вместе ходили на игрища. Как же здорово было увидеть, как мужик с медведем борется! А блины с икрой! А на санках по ледяным горкам с маменькой, папенькой и братцем! Ой, хорошо было: братец смеётся весло так, папенька на маменьку смотрит так нежно, любяще, а она вся розовеет под его взглядом…

А потом папенька уехал в мещёрские деревни подавлять бунт крестьян. И не вернулся, уже никогда… Маменька долго плакала, потом начала продавать папенькины вещи. Потом и они кончились. Их выгнали из дома. Как страшно и голодно было, и вспоминать больно. Они все пошли к папенькиной родне в деревеньку Матвеев посад, что около Венева. Осенью в жуткий дождь братец заболел и, не доходя до Венева, умер. Маменька так плакала.

А родные папеньки не приняли их, прогнали. И маменька повела её в Ригу к своим родным. Да только не дошли они – умерла маменька. Хорошо, добрые люди поняли, что Марфа девочка из дворян и отдали её в монастырь.