Андрей Земляной - Горелый магистр

Ситуацию несколько разбавила секретарша которая принесла чай с упоительно пахнущими пирожками, которые так напомнили ему те, что пекла мама, что он не удержался и сразу съел один, едва запив крепким чаем.

— А если останетесь на обед, угощу вас настоящим полтавским борщом. — Александр улыбнулся. — Наша повариха — настоящая волшебница.

«Господи, да он же и в самом деле мальчишка» — Подумал вдруг авиаконструктор. «Мальчишка с боевыми орденами».

— Прошу прощения Александр Леонидович. — Сухой глотнул чай, и поставил чашку на стол. — Просто уж больно меня ваш рисунок выбил из колеи.

— Да вы не извиняйтесь. — Александр махнул рукой. Это у меня в голове бродит всякое. Вот и прорывается на бумагу, в виде всяких образов.

— Странно конечно…

— Странно? — Александр громко в голос рассмеялся. — Два десятка колдунов сносят танковый полк, превращая в горелое железо, вам, насколько я знаю провели полное оздоровление организма, фактически заменив лёгкие, и в каждой школе, есть стена, куда расшалившийся школьник может кинуть что-то что гарантированно убьёт взрослого мужчину. И вот это вот всё, не странно. А мои глюки, это конечно самое странное в нашей жизни. Или возьмём мой рисунок. Мы с вами же понимаем, что в некоторых случаях, самолёт повиснет на двух точках на концах крыльев, и распределить эту нагрузку невозможно.

— А! — Сухой махнул рукой. Сделаем из энергетически упрочнённого титана.

— Вот вам и ответ. — Александр снова рассмеялся. — Вы уже пристегнули к одной сказке другую, но одна для вас привычна и близка, а вторая непонятная и пугающая.

С Сухим они действительно проговорили до обеда, и Александр накормил авиаконструктора борщом с галушками, и на второе нежнейшей отбивной, с жаренной картошкой.

В итоге, Сухой уехал с десятком эскизов, где Александр изобразил и Су — Двадцать седьмой, и даже двадцать пятый всё-таки оставив тридцать пятый и пятьдесят седьмой «на потом».

Поскольку Павел Осипович сломал весь график, пришлось принимать прочих посетителей в быстром темпе, и часам четырём Александр в основном разгрёб все завалы.

Сегодня в МХАТе давали премьеру совсем нового спектакля Булгакова «Мастер и Маргарита». Сама пьеса была написана очень давно, но уж больно тема была скользкой. Христианство, органы безопасности… По совету Александра, Булгаков напросился на встречу с Лаврентием Берия, и дал ему почитать пьесу.

А Лаврентий Павлович, прочитав произведение Булгакова был в совершеннейшем восторге. По-сути никакой крамолы в пьесе не было. Органы правопорядка боролись со всякой чертовщиной, а от действий Воланда и его приспешников пострадали только плохие люди. Пьесе был дан зелёный свет, и буквально за три месяца, Мейерхольду удалось поставить спектакль, о котором в Москве говорили буквально все.

Специально к премьере, На Риту пошили платье, из тёмно-синего шёлка, с крошечными блёстками, словно звёздное небо, а Александр пошил себе костюм из шёлка синего цвета ещё более тёмного оттенка, с белым швом. Сопровождать их в театре, должна была Вера Гурова, и Григорий Янаев, которые по такому поводу тоже приоделись в ателье Осипа Лейзера. Вера в длинное платье из зелёного шёлка, лёгкую песцовую шубку, а Григорий в строгий френч полувоенного стиля тёмно-бирюзового цвета, и совсем не были похожи на охранников, а скорее на старшего брата с женой.

Текст пьесы оказался чуть другим чем помнил его Александр, но в целом это был тот же Мастер, которого играл Баталов, и та же Маргарита, которую играла молодая, но уже известная актриса Наталья Фатеева.

Публика весьма благосклонно приняла новую работу Михаила Афанасьевича устроив ему настоящую овацию, и забросав сцену цветами.

После спектакля поехали на традиционный банкет, который организаторы премьеры устроили в Праге, и Александр вместо понятного и приятного вечера наедине с Ритой, был вынужден поехать в ресторан. Пожимать руки знакомым и незнакомым людям, терпеть оценивающие взгляды московских мужчин, и весьма намекающие от московских дам, а также отвечать на идиотские вопросы от тех и других.

Но к его огромному удивлению, всё случилось по совершенно иному сценарию. Устроители банкета собрали в Зеркальном зале, не чиновников, а актёров, художников, декораторов, и прочего театрального люда, из нетеатралов пригласив, как архитектора Лаврентия Берия, как промышленного художника Мечникова, и некоторых других.

Среди приглашённых неведомыми путями оказался, и второй секретарь посольства Еврорейха Константин Канарис родной племянник покойного Вильгельма Канариса, сгоревшего вместе с самолётом на взлётной полосе Варшавского аэродрома.