Андрей Булычев - Ваше Благородие

– Да кончилось моё крестьянство, – опустил голову Василий. – Ни семьи, ни жены у меня нет, ничего в этой жизни у меня уже не осталось, удавиться, что ли, мне совсем, чтобы другим неудобство не нести?

– Да ты дурной, что ли?! – воскликнули одновременно Карпыч с Федькой. – Это что же теперь всем нам нужно было давиться тут, ведь каждый под рекрутчину попал и в солдаты записался на цельный век? По-твоему говорить, так и наш подпоручик должен на суку повеситься, у него вон горе, у него свадьба была на носу, а он невесту только что потерял. Турки зарезали её! А он почернел аж от горя, но не сломался, за нами присматривает вон, бережёт. Тебя вон, дурака, вытащил из мушкетёров, чтобы не забили там насмерть, дуэлию эту баринскую смертельную твоему обидчику из подпоручиков назначил, за тебя просит нас, чтобы помогали, как-никак земляк ведь он твой, знал же тебя, дурака.

– Кто земляк? – встряхнул головой Васька. – Его благородий, что ли, земляк?

– Ну ты точно дурак, Васятка, – усмехнулся Цыган. – Мы тебе уже сколько талдычим здесь, что опекает он тебя, а ты так и не понял ничего. Сам-то ты из-под Калуги?

– Нуу, – промычал Рыжий.

– Баранки гну! – ощерился Цыган. – Козельский уезд?

– Он самый, – кивнул Василий. – Деревня Татьяновка, помещика Горюнова.

– А он Егоров Алексей по батюшке Петрович, тебе ничего это не говорит, а, остолопина?

– Да лааадно! – ошарашенный Василий вскочил и ударился головой о балку. – Оёёй! – взвыл он.

– Вот так тебе и надо, дубина ты стоеросовая, – мстительно хохотнул Федька. – Это тебя Боженька за дурь твою несусветную наказывает.

Фёдор обхватил голову и сидя качался из стороны в сторону.

– А я же смотрю, лицо мне его знакомое. Ну, видел я его где-то! Да думал, среди местных офицеров же он мелькал, вот я и запомнил оттого. А тут-то вона чёё! Да как же это так-то, братцы? Вы ведь не брешете мне? Скажите как на духу всё!

– Да надо больно нам тебе брехать, – отмахнулся Карпыч. – Много внимания такой персоне великой!

– Нет, не брешете, точно, он это, Егоров-младший. Он ещё Харитошку, сына конюха из Егорьевского, из-под кнута вытащил, говорят, забивали пацана там насмерть. А он супротив родного старшего брата пошёл, чтобы только холопа от забоя вытащить. А батюшка его, помещик тамошний, потом мухрыжил на солнце под ружжом его ещё. А потом чать на войну пацаном-то и отправил, как вот меня. О ёёй! – аж взвыл Васка. – Да я ж не знал-то всего!

– Ну, вот и знай теперяча, – буркнул Карпыч и толкнул Цыгана локтем – Пошли отсель, Федька. Пущай посидит теперь да покумекает тут, дурья его башка. – И егеря растворились в темноте.

Лёшка уже собирался ложиться спать. Свеча догорала, портить глаза долгим чтением не хотелось, устал он за суматошный день сильно. А следующий обещал быть не легче, и организму требовался отдых. Одно было хорошо, за этой постоянной суетой и делами чуть меньше болела душа, оттого он, наверное, и загонял себя в постоянную работу и не знал ни минуты покоя.

– Господин офицер, Лексий, там человек к тебе просится, – тихонько постучав в дверь, заглянул хозяин избы Стефан. – Я говорю ему, ночь уже, поздно, спать офицер ляжет скоро, а он говорит, что очень надо ему, упрямый такой, рыжий.

– Упрямый, рыжий, – поднял удивлённо брови Алексей. – Ага, ну если и упрямый, а ещё и рыжий, значит, я понимаю, о ком сейчас речь. Запустите его, отец, пусть он ко мне заходит.

Знакомая фигура здоровяка нагнулась, проходя вовнутрь комнаты. Егерь из новеньких вытянулся в струнку по стойке смирно и с самым уставным видом рявкнул что только было мочи:

– Ваше благородие, разрешите обратиться к вам лично, егерь особой команды Афанасьев!

– Тише ты, Афанасьев, чё орёшь-то так! Сейчас вся команда сюда сбежится с ружьями, подумает, что тревогу объявили и уже турка наступает. Что, хочешь панику, что ли, тут поднять?

– Никак нет, Ляксей Петрович, – прогудел, как только мог тише, Василий. – Я повиниться тут к вам пришёл. Я же не знал, я же не думал, я ведь дурак как… – и лицо егеря сравнялось по цвету с волосами своей шевелюры.

– Ооо, – протянул Алексей. – Ну тогда садись, Афанасьев, скоро спать мы не ляжем точно уж нонче, садись, садись, говорю, да приказываю я, в конце-то концов, сесть уже! – прикрикнул подпоручик.

– Чевой там, разговаривают, что ли, они? – спросил, переминаясь на месте, Карпыч.

– Аха! Толкуют о чём-то, – шёпотом ответил Фёдор, отрывая ухо от окошка.

– Тихо хоть толкуют-то? – переспросил старый унтер у Цыгана.