Андрей Булычев: Ваше Благородие

Лёшка понимающе кивнул и встал из-за стола, чувствуя, что разговор подходит к своему концу.

– Но на обмыв первого офицерского звания время-то у тебя, конечно, есть, только ты уж не увлекайся этим слишком, послушай вон старика-командующего. И было бы лучше, ежели ты в «Зажаренном ягнёнке» это дело будешь организовывать, чтобы сие заведение и вовсе бы на весь вечер всё под себя снять. Не мне тебе объяснять, сколько там «лишних ушей бывает», – и он эдак иронично подмигнул Лёшке.

«Вот ведь не иначе как всё знает, зараза!» – подумал озадаченно Лёшка. – А вас-то туда можно пригласить, господин подполковник?

– Не думаю, что это будет правильно, Алексей, – улыбнулся Генрих Фридрихович. – Нам тут будет достаточно и самых скромных гостинцев. Распорядитель в этой харчевне ведь хорошо разбирается в винах и закусках, ведь правда? – и он опять мило улыбнулся молодому офицеру.

– Так точно, ваше высокоблагородие, – кивнул Лёшка. – Сделаем всё в лучшем виде!

– Ну, вот и хорошо, – согласился с ним барон. – Да, проживать вы все будете там же, где и раньше. Нечего вам здесь возле самого штаба ошиваться, тут и так своей охраны предостаточно, а вы чай не комендантский плутонг. Найди интенданта при штабе Филиппова Якова Семёновича – он тебе сам всё объяснит по всем своим тыловым вопросам.

– Ещё у казначея получишь 20 рублей на расходы по формированию команды. Знаю я, сколь много средств на это всё уходит, а ты, поди, не богатей из великосветских повес. Сумма эта, конечно, не очень большая, так что уж трать ты её, прапорщик, с умом. Да, и вот что ещё, дорогой, не пытайся ты уж больше в наших армейских интендантствах оружие под себя выкупать. А то слухи, знаешь ли, жалобы разные нехорошие ходят, как один небольшой егерский плутонг апшеронцев и вдруг за какие-то полгода на треть штуцерами перевооружился. Вон бедные наши интенданты все склады свои оружейные перерыли и всё по пять раз там у себя перепроверили. Знаю я твою задумку по нарезному оружию, но пусть здесь всё будет законно, а где только будет можно, мы тебе и так всем поможем. Хотя, конечно, и так у тебя в команде семь штуцеров уже, невиданное сие в наших войсках дело, – и он покачал головой.

«Угу, – подумал про себя Лёшка. – Посмотрим, что вы, ваше высокоблагородие, через недельку мне скажите, когда из мастерской Силезского оружейника Отто ещё три ремонтных штуцера выйдут, да ещё с этой винтовальной дурындой „затрофееной“ в Бендерах». Сам же при всём этом он сделал образ грустный и печальный, всем своим видом показывая абсолютную безгрешность и даже как бы лёгкую обиду от всех этих пустых наговоров.

– Мало, Генрих Фридрихович, мало у нас нарезного оружия для особой команды. Я же говорил, что в моих планах, чтобы на двух фузейщиков по одному штуцернику приходилось, а это ещё как минимум пять-шесть винтовальных стволов нам будут нужны. А из тех, что мы сейчас имеем, не одна не украдена, а за все серебром, золотом или даже вообще вон нашей кровью уплачено.

– Да знаю я, знаю всё! – махнул рукой барон. – Потому-то и беседую сейчас с тобой и просто так мягко и по-дружески предупреждаю. При другом раскладе и разговор бы у нас этот по-другому состоялся, – и он пристально взглянул в глаза Егорову.

«А „картограф“-то, далеко не простой человек, – опять убедился в правильности своих прежних мыслей Лёшка. – С виду ведь чистый добряк и открытая душа, а внутри-то его вон какой „волкодавище“ лютый сидит. Такому бы лучше в пасть не попадаться, вмиг на мелкие лоскуты порвёт. Ладно, будем теперь иметь это в виду».

– Ну ладно, не буду тебя задерживать, Алексей, ведь у молодого офицера впереди столько дел и забот, да, и это тебе, – и фон Оффенберг протянул Алексею письмо со знакомым почерком. – Мы тут решили, что тебе будет приятно получить весточку из дома, всё равно ведь там наши люди с оказией проездом были. – И барон милостиво кивнул. – Идите, прапорщик Егоров, идите. Идите и готовьте свою команду, через пару недель перед выходом на Журжи всех наших войск вы мне там очень понадобитесь.

Лешка, выйдя из кабинета «главного картографа», надорвал склеенные концы письма и, открыв внутреннюю его часть, жадно вчитался в строчки, выведенные батюшкой. В поместье, по его словам, всё было хорошо и в порядке. Сестру Аннушку просватал давеча весьма уважаемый в обществе отставной полковник Ляпин, проживающий в самом уездном городке Козельске. Свадьбу сыграли на прошлой неделе на Казанскую, как раз перед приездом господина капитана Ильи Михайловича Ветрова, что приехал из полка Алексея да привёз ему добрую весточку о сыне. Господин Ветров был настолько любезен, что, оставаясь в Козельске по делам службы всю эту неделю, он раза три наведывался в Егоровское и много чего доброго рассказал о службе младшего отпрыска. От всего этого у старого отставного елизаветинского майора на душе теперь стало легко и умиротворённо. Все дети, по его словам, теперь были пристроены, и в дальнейшем оставалось лишь полагаться на милость Божию, да надеяться, что и в будущем с ними со всеми всё тоже сложится удачно. Алексею давался наказ служить матушке-императрице верой и правдой, но, однако же, и вперёд без головы в жарких баталиях не лезть, дабы оную голову сохранить для будущих дел и, бог даст, для продолжения дворянского рода Егоровых.