Владислав Порошин - Туманная река

— А сейчас «Гитары»! — выкрикнул Толик в зал.

— Даешь! — ответила ему трудовая молодежь города.

Через час, директриса ДК Галина Сергеевна, сжалившись над нами, видя как с наших лиц, ручьями стекает пот, объявила десяти минутный перерыв. Мы поставили проигрыватель с советскими песнями к микрофону и спрятались у себя в репетиционной комнате. Каким ты был, таким ты и остался, звучало сквозь нашу дверь.

— Молодцы! — Галина Сергеевна принесла нам в чайнике заваренный чай, — почти восемьсот проданных билетов. А что будет в выходные?

— Главное, чтоб дом культуры не разнесли по кирпичикам, — под дружный хохот заметил Санька.

— А ты, между прочим, — накинулся на друга дотошный Толик, — был сегодня не на высоте! Четыре раза с ритма сбился!

— Не правда! — обиделся Зёма, — три!

— Ребята, — вмешалась в разборки, директор ДК Ларионова, — не ссорьтесь, все отлично!

После перерыва мы исполнили инструментально еще пару зажигательных танцевальных мелодий и перешли к самому интересному, к медлякам.

— А сейчас премьера песни, — объявил Толик, — «Снежная вьюга»!

Кстати песня все же досталась ему, так второй куплет однозначно говорил, что повествование идет от лица влюбленного джигита. Зато «Звезды над Москвой» перекачивали в репертуар его сестры.

— вдохновенно пел Толик Маэстро, -

Однако песню допеть нам не дали. Началось какое-то нездоровое движение в глубине зала. Со стороны казалось, что две деревни на масленичных гуляниях сошлись стенка на стенку. В принципе я не был далек от истины. Хорошо, что вовремя вмешался наряд милиции, и мы продолжили выступление, но настроение испорчено было напрочь.

— Что за люди такие! — кричал Толик, — мы им душу изливаем, а им лишь бы морды бить друг другу.

— Это не самое неприятное, — успокоил я друга, — если здесь начнется мордобой на регулярной основе, то мы распугаем потенциальных посетителей с других районов Москвы, а это уже потеря живых и таких нужных денег.

— Да это, все Васька! — сказал Вадька Бураков.

Наш кот услышал свое имя и пятым чувством понял, что сейчас ему устроят трепку, тут же спрятался за барабаны.

— Здесь в спортзале находится секция бокса, — пояснил свои слова басист, — есть там такой Вася Первушин, хлебом его не корми, дай кулаками помахать. Не понравилось ему, что кто-то с кем-то танцует не из нашего района.

Тут в нашу комнату ворвалась с несколькими пакетами Тоня.

— Все ссоритесь мальчики? — спросила она, увидев наши лица, — вы не представляете, что сегодня творилось на фабрике, — затараторила девчонка, — мы сегодня выпустили первую партию джипсов клеш! Их даже до проходной не донесли, все раскупили свои же работники. А какой Стас бегал злой, кричал, как вы смеете…

— Какой Стас? — набычился Вадька, — я челюсть ему сломаю!

Тоня не обращая внимания на ревнивого друга, распаковала пакеты.

— Ого! — обрадовался Санька, — это нам? Заводские джипсы! Улет!

Мы тут же стали примерять обновки, даже неприятный инцидент на дискотеке не казался уже проблемой.

— Ой, у тебя из кармана что-то выпало? — Наташка подняла маленькую записочку, которая выскользнула из заднего кармана моих брюк.

Развернув ее, лицо Наташки приобрело багровый цвет, она набросилась на меня с кулаками и стала стучать мне в грудь, — как ты мог! Как ты мог! — закричала она, после чего развернулась и убежала прочь.

Первая добрачная ночь откладывается на неопределенный срок, подумал я и посмотрел содержимое записки. «Люблю тебя, адрес такой-то», — было написано в ней.

В свою комнату в Большом Каретном переулке 15, я пришел затемно. Ничего подумал я, я ведь ни в чем не виноват, забыл эту идиотскую записку выбросить, так что теперь вешаться? Наташа моя не дура, остынет, поймет и простит. Однако сон не шел, и к ложному чувству вины примешалось чувство тревоги. Я приподнялся с кровати, чтобы попить водички и замер. На стуле в углу сидел черный человек. Капюшон незнакомца был так низко натянут на голову, что это не давало рассмотреть его лица.

— Я вам не мешаю, тем, что как бы здесь живу? — преодолевая неимоверный животный страх, спросил я.