Греческий ресторан в Новом порту, после отъезда на Крит владельца, хуже готовить не стал.
– Ицхак, друг мой, напрасно вы брезгуете дарами моря, – вскрывая жареному на гриле омару панцирь, Ричард решил подразнить брезгливо поморщившегося графа Савойи. – Они вполне кошерные, просто ваше племенное привидение, имя которого нельзя называть, само не знало об их существовании. Точно так же, как о них до сих пор не знают дикари бедуины.
– Наше «племенное привидение», для вас, между прочим, Бог-Отец, Сир.
– Я в курсе, друг мой. Я и собственного то отца никогда не считал за авторитета и постоянно с ним воевал, а уж вашему племенному привидению тем более не удастся заставить меня себя уважать просто за то что он был. Читая о его свершениях, мне так и хочется немедленно отрубить его дурную голову. Отец… Ну, допустим отец. До какой поры человеку нужен отец? Вот представьте, что вам сейчас лет под семьдесят, вы уже сами едва ходите, а отец ваш давно потерял разум и испражняется прямо под себя. Вы всё равно будете его слушаться? Скушайте омара, Ицхак, он правда очень вкусный. А если вам после этого приснится тот Отец, отсылайте его ко мне, у меня к нему много вопросов накопилось.
Бывший западный форт бывшего лагеря крестоносцев при Яффе, который все называли тамплиерским, и откуда стартовало триумфальное пороха по миру, теперь представлял из себя достаточно солидную крепость, прикрывавшую Новый порт с севера. Важность этого объекта можно было оценить только по тому факту, что в Ордене Тамплиеров он считался отдельным приоратом, и лишь очень немногие братья-рыцари имели в него допуск.
Форт Тамплиеров в настоящее время представлял из себя аналог советского НПО [150] Научно-производственное объединение.
, о которых Ричард читал в интернете несостоявшегося будущего, то есть занимался и исследованиями в области химии, и опытовым производством. Дешевизна платины [151] Платина (серебришко) – уничижительная форма от плата (серебро), в средние века ценилась на уровне меди, а то и дешевле.
в это время, позволила изготовить из неё лабораторную посуду, и теперь вовсю шли эксперименты с азотной кислотой. Пусть и в малых объёмах, но нитрировать пытались буквально всё: от хлопка и бумаги, до верблюжьего навоза и морских водорослей. Пока самым стабильным был нитрированный хлопок, который уже годился для начинки мин, ручных гранат и пушечных фугасов. Правда, до массового изготовления фугасов пока не доросла металлургия, но это дело времени.
Дорога паломников из Яффе в Иерусалим была проложена в лучших римских традициях. Мощённая камнем и довольно широкая, чтобы могли спокойно разъехаться две следующие навстречу друг другу пароконные повозки, двухскатная, чтобы с неё сдувался песок, с широкими обочинами, на которых сейчас пытались прижиться хиленькие саженцы финиковых пальм, начинаясь от триумфальной арки в Яффе, посвящённой подвигу Генриха Шампанского, она почти по прямой тянулась до западных ворот Иерусалима, мимо четырёх хорошо укреплённых замков рыцарских Орденов, принимавших участие в освобождении Иерусалима от неверных, и самой настоящей крепости, в которую постепенно вырастал монастырь Благородных невест Христовых.
В монастырь Ричард заехал, чтобы проведать Беренгарию. Бывшая жена была по-настоящему счастлива, как бывает счастлив только тот, кто нашёл в этой жизни своё истинное предназначение. Для того, чтобы стать Буддой, не обязательно быть монахом. Учёный, в момент важного открытия является Буддой, художник, во время великого творения, является Буддой, даже воин, если он, конечно, великий воин, во время битвы становится Буддой. Только у них у всех, кроме монахов, это состояние кратковременное. Что ж, было очень приятно увидеть, что Беренгария себя нашла. Хоть их брак и был политическим, она всё же не чужой Ричарду человек. Кто знает, может быть её когда-нибудь канонизируют, а он войдёт в историю как муж той самой святой… Хотя, теперь это вряд ли случится.
В Иерусалим английский король ехал для встречи с Папой. Начавшийся кризис среднего возраста поселил в его душе тоску, и ему не терпелось с кем-нибудь этой тоской поделиться. Как же ему сейчас не хватало рядом верного друга Робера де Сабле, но ничего не поделаешь. Робер достоин гораздо большего, чем быть психоаналитиком, то есть исповедником, пусть даже и целого короля. Шанс ему для этого предоставлен, а дальше пусть всё решит Судьба.
Читать дальше