Владимир Хрулёв - Гладиатор

Поэтому и жалко оставлять в безвестности сопутствующего нам столетиями дикого красавца с его довольно разными качествами – как у человека всего намешено: боец, храбр и не забоится даже сильнее его и опасней, умён и сметлив, терпелив на охоте и в голодный год, живуч, его ареал занимает от Арктики и тундры до лесов, степей и тропиков.

Здравия ему и благодатных лет в его трудной жизни.

Воспоминания отчасти похожи на собственные похороны, правда, после похорон кого то из родственников, или друзей, или просто уважаемых людей вегетативная нервная система всё-таки успокаивается. Но если воспоминания приходят словно неотвязный сон и ты проживаешь этот сон вживую ещё раз, то твоему успокоению не будет найдено оснований сказать: слава богу, это лишь сон меня будоражит и вгоняет в холодный пот. А в жизни то всё спокойно, Карибский кризис хоть и пронёсся ураганом, но не задел людей и не пролил крови ни капли. И ты спокоен, как и прежде. И продолжаешь жить на белом свете, как у Христа за пазухой. Будем помнить об этом: воспоминания похожи на собственные похороны.

Подзабытое время Карибского кризиса заставляет вспомнить не только Никиту Сергеевича Хрущёва, но и его сподвижников, которые во власти не числились впрямую или непосредственно, но окружали его своим профессионализмом и надёжностью. К такому окружению относились его помощники Шуйский, Лебедев, Шевченко и, конечно, дипломат со сталинских времён Трояновский. Никита Сергеевич и Трояновский уважали друг друга и верили в дружбу и не могли заподозрить друг друга ни в чём и часто Генсек просил у дипломата и своего помощника совета и простого человеческого участия как старые соседи на одной улице. Жаль, но мы их не рассматриваем, как героев нашего романа, мы просто упоминаем их добрым словом. Неужели некому открыть рот в Думе, или в Союзе писателей, или в Союзе кинематографистов, или кому то на каналах ТВ, например, тот же Никита Михалков мог рассказать. Так ведь не возьмётся никто – тема не выигрышная. Сам Никита Сергеевич, Хрущёв, конечно, человек не выигрышный в плане ведения с ним личной дружбы. Но речь не о них.

А вот кризис на Донбассе! Не иначе, что оба они, и Карибский, и Донбасский, возникли в мыслях у людей и подхваченный каким то движением, этот объём нечистот из канализации несётся по заданному руслу, неся и растягивая за собой зловоние и мёртвенную мерзость. И власть совета ни у кого просить не будет как остановить это зловоние.

Без человеческой мысли здесь не обойтись. И мы убеждаемся, что она материальна и ощутима. Ещё в детстве, когда только что был взят Сталиным Берлин, все мальчики играли в игру, которая называлась известно – «захват земли». Случайно ли это? Но эта игра так и называлась – «захват земди». Рисовался на земле круг величиной в зависимости от количества играющих и от этой зависимости делили кпуг на сегменты. Играли одним ножом, принадлежащим кому то из играющих, он же и начинал игру. Втыкал нож в соседний сегмент и присовокуплял кусок соседней земли к своему по линии, которую проводили по совпадению с плоскостью ножа – штыка. Выигрывал обычно тот, у кого земля была каменистая – нож не воткнуть, а у кого податливая, естественно, проигрывал. Что бы оттяпать кусок земли. нужно не только воткнуть нож, не только протянуть линию, определяющую новую границу твоей земли, но и дотянуться до той точки, которая и определяет новую границу. Если не дотягиваешься, ход передаётся другому. А если мальчик проигрывал «свою» землю, то он имел право не сдаваться до тех пор, пока его кусок земли не уменьшится до величины, на которой невозможно устоять двумя ногами. Тут и наступает капитуляция.

Не с этого времени зародилась подлость, но и в то героическое время её было достаточно, что бы вонзить другу-недругу нож в спину чисто вымытыми руками с выражением на лице спокойном, буд то только что проснувшегося человека от приятного и какого то интимного сна.

Давайте представим, что просто уличный мальчик, проиграл в этой уличной игре за маленький кусочек земли, который и территорией назвать как то – не назовёшь. Только «захват земли» в детской толкотне вокруг очерченного круга. Дети так играют. Но так играет и власть. По-детски, жестоко и безумно. Не по – взрослому.

Уже мальчик Вова однажды во время такой игры рассмотрел на соседнем сегменте очерченного земельного круга у соседского мальчика Пети кусочек земли и захотел его приобрести путём захвата, вонзив в него свой нож, поскольку играл первым в очереди как сосед и как обладатель красивого ножа. Мальчик Петя оторопел от прыти мальчика Вовы и пока тот стоял раскрыв рот от этой по-детски глупой аннексии своей земли, как мальчик Вова приготовился вонзить свой нож ещё раз в другом месте.