Дмитрий Старицкий - Фебус. Принц Вианы

– Молодец, Филипп, – похвалил я паренька. – Оружие хорошо тобой ухожено. Оставь мне кинжал, а шпагу пока прибери.

– Это эспада*, сир, – поправил меня паренек.

– Иди, отдыхай. – Я отдал ему шпагу.

Польщенный парень, поклонившись мне со шпагой в обеих руках, развернулся и шустро побежал к кострам. С охотой так побежал. Радуется, стервец, что не припахали внеурочно.

Микал все это время так и стоял рядом на коленях.

– У тебя есть неотложные дела? – спросил я его с намерением отпустить.

Парень с готовностью ответил:

– Сир, единственное мое неотложное дело – это служить вам. Все остальное может подождать. – И смотрит преданно прямо в глаза.

Умный мальчик. Далеко пойдет, если милиция не остановит. Хорошо это или плохо для моих целей, что парень такой сообразительный? А вот не угадать. Иной раз дурака проще втемную использовать.

Но все равно делать что-то надо. Время-то неотвратимо тикает. На косвенных признаках я ситуацию уже исследовал и выжал досуха, но все равно информации для принятия каких-либо решений мне жутко не хватает. А ваньку валять долго я не продержусь. Буду дурковать, как Доцент из кинофильма: «…тут помню, а тут не помню», – пока не спалюсь по-крупному. Вот тогда не факт, что смерть под взорвавшимся бензовозом будет для меня тяжелей. А умирать не хочется ни разу. Тем более что один раз я уже умер. Остается только одно – вживаться в этот мир, каким бы он ни был. И стать тем, у кого я отнял это прекрасное юное тело.

Признаваться, что «государь» ни черта не помнит, кому-то из местной золотошпорной знати чревато по определению – те ребята хваткие, сразу в свои интриги такое знание вплетут, не побрезгуют. Да еще дезы мне самому подкинут сто пудов в своих побуждениях, и ладно бы только в корыстных. Деньги потерять в этом разрезе – не самое страшное.

– Читать, писать умеешь? – продолжил я расспрос парня.

Так, навскидку спросил, для проформы, хотя положительного ответа от него совсем не ожидал. Не те времена.

– Умею, сир, – неожиданно заявил парень. – Меня замковый капеллан* научил, когда я мальчишкой при капелле* состоял.

– Мальчишкой – это сколько?

– Пять лет уже как. Даже больше.

– А сколько тебе сейчас?

– Почти семнадцать лет, сир.

– Взрослый уже, – констатировал я этот факт, чтобы хоть что-то сказать, не молчать истуканом.

Парень кивнул, соглашаясь со мной. Действительно взрослый. В эти века в четырнадцать лет уже воевать ходят. И никто в рукопашной на поле боя скидок на возраст не дает.

– Язык какой знаешь письменно или только латынь?

– Не только латынь, сир. Еще васконский.

Это что еще за диво – васконский язык? Васконский язык бывает, по логике, у народа васконов. Или васков. Los vascos. Это может даже – басков? Но это как раз легко узнается далее по косвенным признакам. Не горит особо. Есть более насущные задачи, которые решать надо здесь и теперь. Незамедлительно. Я и так целый день тут дурака валяю, когда на самом деле по лезвию бритвы хожу. Такая вот практика теории относительности.

Интересно, а на каком языке мы сейчас с ним тут трындим? У меня полное ощущение закадрового перевода, когда голос актера и голос диктора сливаются и кажется, что по-русски говорит с экрана голос иностранного актера. Такие вот выверты сознания.

А парень тем временем, продолжая «дозволенные речи», вываливал на меня свое резюме.

– А говорю я на франсийском*, окситанском*, кастильском* и варяжском* языках. Еще на языке дойчей* и мурманов* могу объясниться. Меня покойный капеллан хотел по духовной части определить, но майордом* запретил. Добрым был ко мне покойный падре*.

Ага, васконский язык не назвал: знать, именно на нем сейчас и треплемся. И получается у меня это естественно, как дышать. Чудеса в решете. «Доктор, а я после вашего лечения смогу играть на скрипке? – Сможете. – Вот здорово, а раньше не мог».

– Принеси-ка подогретого вина. А то так голос ссадим, не заметим, – подмигнул я ему.

Парень моментом подорвался и убежал к кострам.

А я не на шутку заскрипел извилинами. Воспитанник падре, однако. Вот только невинной жертвы священника-педофила мне и не хватает до полного счастья в ближнем окружении. Потому и отослал парня, что такую информацию мне срочно надо переварить наедине. В моем времени педофильские скандалы с католическими пасторами возникали с периодичностью почтового поезда. И очень смачно обсасывались всеми средствами массовой информации. Вплоть до того, что самого папу римского каяться заставляли. Зачем – понятно. При легализации гомосексуализма и полной толерастии во всем остальном, кроме педофилов, у демократов совсем не осталось «врагов народа».