Андрей Малютин - Нечто иное

– Воротник ему на шею, потом на носилки, а то тут в этом домике места мало, – скомандовал врач. – Глюкозу, кубиков сорок, и аскорбинку, затем – налоксон… может, это «передоз».

– Вы думаете, он – наркоман? – в недоумении произнес Андрей Викторович.

– А вы вообще кто? – спросил врач, вешая фонендоскоп себе на шею.

– Я… понимаете, тут такое дело… – начал сбивчиво объяснять мужчина. – Мальчик утверждал, что на месте детской площадки стоит старый дом, который зовет его к себе. Я психолог. Хотел помочь пацану разобраться в его страхах.

– Вы его знаете?

– Он друг моего сына. Одноклассник.

– Родителям надо сообщить. А наркоманов сейчас – сами знаете…

– Да, да, я пойду. Как я об этом не подумал… Обычные галлюцинации после приема этой гадости.

– Подождите, сейчас полиция подъедет.

– А зачем полиция?

– Так положено. Им все объясните. Ну чего там? – крикнул врач в сторону машины, куда занесли носилки.

– Никакой реакции, доктор. Я ему «капельник» наладил через катетер.

В это время подъехала машина с нарядом полиции. Врач отправился к карете «скорой» и взял рацию.

– Диспетчер, это восьмая. Нинуль, у нас здесь кома неизвестного генеза. Черепно-мозговая под вопросом. Шестнадцать лет, – быстро произнес в рацию врач.

Костя снова отпрянул от окуляра.

– Ну как тебе? – раздался сбоку скрипучий голос деда.

– Я… я… я не знаю! – Костю трясло мелкой дрожью.

– Да, – вздохнул старик, – кома это не подарок, но это и есть твой шанс… и мой тоже.

Костя в недоумении уставился на старика. Тот так и сидел неподвижно. Костя почувствовал, что его сейчас стошнит. В глазах потемнело, ноги подкосились, и он упал.

– Слабак! – произнес старик. – Слабакам не место на Земле.

Костя открыл глаза. Он лежал ниц на сыром полу. Медленно сев, Костя посмотрел по сторонам. Темно, хоть глаз выколи. Что это было? Телескоп, этот старик и то, что я видел в телескоп. «Я спал», – успокоил себя Костя.

Скрип, тонкий, бледный луч света сверху, напоминающий развернутую простыню. Костя вздрогнул.

– Нет, молодой человек, ты не спал. Хотя отключиться на несколько лет было с твоей стороны неприлично. Каждую ночь созерцать твое неподвижно лежащее на полу тело – неприятная картина. Правда, здесь нет времени в понятиях плотного мира.

– Это вы?! – Костя встал. Тот же телескоп, кресло, столик с книгами и старик. – Я что, потерял сознание?

– Потерял? Ты и есть сознание. Жизнь. Душа. Поле. Называй, как хочешь. Ты не мог потерять сам себя. То, чем ты являешься сейчас, пока твой дух еще теплится в твоем теле, вечно. Мы сами строим свою тюрьму, образно говоря. А кто – и на самом деле.

– Как это? – Костя подошел поближе.

– Несколько лет назад ты говорил, что не хочешь говорить про судьбу… ха!

– Теперь все изменилось! – Костя посмотрел в пустые глаза старика.

– Я вижу… – Старик крякнул, пытаясь изменить положение тела. – Ты пока взгляни в телескоп. Я соберусь с мыслями.

Костя приставил глаз к окуляру.

– Может, побрить его? – спросила молоденькая сестра у врача.

– Ему от этого легче не станет… – Врач задумался. – Хотя и тяжелей – тоже.

На больничной койке лежал человек. Лишь голова с густыми длинными волосами, раскинувшимися по подушке, усами и бородой торчали из-под одеяла. Сестра осторожно стала удалять эту поросль ножницами, затем бритвой, и Костя стал узнавать сам себя. Да, это был он сам, но заметно повзрослевший. Костя оторвался от телескопа.

– Сколько лет я так пролежал, старик?

– Почти шесть лет.

– Так мне теперь…

– Не тебе, а твоему телу, – перебил старик. – Твоему жалкому телу сейчас еще 21 год по времени плотного мира.

– Что за плотный мир?

– Все потом, ты смотри, смотри.

Костя вновь уставился в окуляр. Он увидел город с развалинами домов, покрытыми инеем и льдом. Метель, гуляющую по пустым улицам… стоп! Не по пустым. Под аркой уцелевшего здания мелькнула тень. Костя дернул за рычажок, и арка стремительно приблизилась. Костя увидел сидящего на коленях человека, одетого в лохмотья. Запавшие, с нездоровым огоньком глаза. Он жадно откусывал куски от того, что держал в руках, мотая головой. Что-то черное текло по его подбородку. Костя приблизил еще. Человек на время замер, оторвавшись от трапезы. Словно почувствовал, что за ним наблюдают.

– Нет! – крикнул Костя, поняв, что именно ест тот.

– Да, молодой человек, – безразлично произнес дед, – он пожирает человеческий труп. Холод накроет мир. Люди с севера двинутся на юг. Люди юга не захотят их пускать. Начнется война и вскоре голод. Убить человека станет делом обычным. А съесть его… На севере люди одичают, а в некоторых ресторанах вновь отстроенных городов человечина будет считаться деликатесом.