Олег Геманов: Тыловики

Хельмут Пройсс. Унтер- офицер. Призывной пункт номер три. Город Ганновер. Родился в одна тысяча девятьсот одиннадцатом году. Зарегистрирован в полицейском участке номер двадцать пять, регистрационный лист два, том четыре.

И все страницы солдатской книжки заполнены подобным образом. Я аккуратно положил зольдбух обратно в ежедневник и тщательно застегнул застежку планшета. Через полчаса два огромных баула были полностью укомплектованы.

В завершении сборов, предварительно удостоверившись, что жена не выйдет внезапно из кухни для инспекции укладки амуниции, я положил по литровой бутылке водки в каждую сумку. Вот теперь все полностью готово.

Двести шестьдесят километров до Морозовска мы ехали долго, но весело. Пели песни, хохотали до упаду. Понятное дело произносили тосты, чокаясь пластиковыми стаканчиками. В общем в дороге не скучали. Один лишь Женька Дербенцев, второй номер пулеметного расчета моего отделения, не принимал никакого участия в общем веселье. Сидел отдельно от всех и с кислой миной, что-то читал с экрана ноутбука. Женька кстати и на собрании был весьма мрачен. Да и вообще последний месяц странный какой- то. Надо бы узнать: может случилось что у человека? Наконец проскочили пыльный, почти мертвый от жары Морозовск, и через пару минут въехали в небольшой поселок с романтичным названием "Озерный".

Стариков подошел к водителю, похлопал его по плечу:

— Как поселок проедем, притормози. Нас там местные ждать будут.

И действительно: при выезде из поселка на обочине стоял новенький, сияющий свежей краской милицейский уазик. Рядом с ним нетерпеливо переминались с ноги на ногу не менее сияющие милиционеры. В совершенно новой форме. Увидев наш автобус они радостно замахали руками.

Дальше мы ехали в сопровождении почетного эскорта. Минут через пятнадцать пересекли железную дорогу. Через пару километров впереди идущий "УАЗ" заморгал правым поворотом свернул с шоссе на грунтовку и остановился. Из машины выскочил молодой лейтенант, подбежал к автобусу весело крича:

— Ну все, товарищи немцы, приехали. Теперь пешочком топать придется. Тут не далеко, всего пяток километров.

Народ стал выбираться из прохладного салона автобуса. На улице стояла не просто чудовищная жара, а настоящее адово пекло. Впрочем какая же здесь "улица"? Здесь поле. Чистое поле. Ни деревца, ни кустика. Ничего. Только бесконечное донское поле. Лишь где-то на горизонте виднелась тонкая линия лесополосы. Пока я стоял любуясь несколько однообразным пейзажем, водитель автобуса открыл багажное отделение и теперь мои товарищи резво вытаскивали огромные сумки, со всей возможной почтительностью складируя их на обочину дороги. А вдалеке, весело поблескивая свежевымытыми боками пылил по извилистой грунтовке белый "Пазик".

Лейтенант махнул рукой в сторону маленького автобусика:

— Товарищи немцы! А это за вами!

Видать сильно понравилось служивому выражение "Товарищи немцы". Впрочем этот милиционер далеко не первый, кто так нас называет. Привыкли уже.

После прибытия в киношный лагерь наше дремотное, тягучее состояние мгновенно улетучилось.

Быстро разбили палатку, побросали внутрь свои баулы. Я было затеял перекур. Но герр лейтенант Классен грозно насупив брови, суровым тоном истинного арийца немедленно приказал переодеваться в форму и строиться перед палаткой.

Я жалобно заныл:

— Колёк! Давай передохнем, водички попьем…

— Унтер-офицер Пройсс! С этого момента никаких "Кольков"! Приказываю: через пятнадцать минут твоё отделение в полной выкладке должно стоять перед палаткой. Держа паспорта наготове. Пойдем получать оружие, ну а потом нам смотр киношники устроят. Приказ понятен?

Я вытянулся в уставной строевой стойке вермахта, безуспешно "щелкнул" отсутствующими каблуками кроссовок.

— Приказ понятен, герр лейтенант.

В пятнадцать минут отделение конечно не уложилось. Двое молодых солдат как всегда напутали с амуницией и мне лично, с помощью двух ветеранов пришлось распутывать их ремни и вешать всякие фляги и лопатки на места где они и должны были находиться по Уставу.

Через полчаса два отделения стояли шеренгой посередине лагеря под немилосердно палящем солнцем.

Герр лейтенант важно прохаживался перед строем, пристально выискивал малейшие недостатки в амуниции и обмундировании совершенно мокрых от пота солдат. Так ни к чему и не придравшись Классен удовлетворенно кивнул и рявкнул по немецки: