Михаил Ежов - Метаморфоза. Историко-приключенческий роман

Вытер пот со лба, рукавом посеревшей от копоти городских пожарищ рубахи, поднял глаза на предрассветное небо, где солнце уже начинало пробиваться сквозь сумрак ночи и дым, поправил сбившуюся на бок холщовую суму, и даже не обернувшись в сторону поверженного врага, уносимого обезумевшим от пылающих со всех сторон пожаров, оставшимся без управления скакуном, куда – то вглубь городских развалин, сделал шаг вперед к своей цели – ставшей отчетливо видимой при дневном свете, пробитой при штурме, бреши в городской стене. И не услышал, или не захотел услышать, как где-то за его спиной, щелкнул спусковой крючок арбалета, взвизгнула туго натянутая тетива, отправляя в смертельный полет тяжелый арбалетный болт, предназначенный пробивать насквозь тяжелые рыцарские доспехи.

Резкий удар в спину отбросил его на несколько шагов вперед. Тупая боль разорвала сердце. «У каждого рыцаря есть оруженосец», – пронеслось в его голове. Дальше мысли смешались, спутались, закрутились водоворотом, а через несколько мгновений он умер и уже не увидел того, как грязные мозолистые руки, в прошлом крестьянина, из захудалого графства на юге Франции, а ныне оруженосца своего обнищавшего господина, отправившегося в крестовый поход с целью поправить пошатнувшееся финансовое положение, шарили в его сумке, в надежде обнаружить там хотя бы что-то ценное.

Но холщовая сума была пуста, набита лишь пачками никчемной, потому как исписанной бумаги, в кожаных обертках, годной лишь на растопку очага в его деревенском доме. С досады, он пнул бесполезную сумку ногой, забросил арбалет за плечо и побрел неуверенной походкой хорошо подвыпившего человека в сторону горящего города, на поиски более стоящих трофеев.

Ближе к полудню воевода Волчий Хвост был похоронен за городскими стенами, вместе с остальными убитыми в тот день и ночь тысячами жителей Константинополя. Отпевавший его перед погребением молодой монах, тот, который и обнаружил тело странного старика, и разорванный мешок, полный старинных рукописей, обратил внимание на то, что лицо его не было искажено гримасой боли и ужаса, как у многих, кого он уже успел отпеть и предать земле в этот день. Оно было умиротворено, а иногда ему казалось, что старик даже счастливо улыбался уголками бескровных губ. И лишь только потом, через несколько лет, когда он дочитал последнюю из перепачканных кровью рукописей до конца, он понял, что Волк действительно улыбался, потому, как в момент своей смерти был счастлив. Ведь он возвращался домой…

Знакомая мелодия и номер, высветившийся на экране его телефона, говорили о том, что дома уже начали беспокоиться. Он прикоснулся к экрану, нажав на виртуальную клавишу «принять вызов», вышел из машины. Уже через несколько минут, старый обшарпанный лифт открывал перед ним свои двери. Тусклая лампочка осветила кнопку с номером его этажа, двери с грохотом закрылись и, лязгнув подъемным механизмом, лифт неспешно начал свое движение вверх. Все было как всегда за последние четыре года. Он возвращался домой. Сейчас достанет ключи, откроет дверь в тамбур и войдет в их маленькую уютную двухкомнатную квартирку, в которой его ждут жена и маленькая дочь. Дверь за ним закроется, и они останутся на это короткое мгновение в их жизни под названием вечер и ночь, до самого утра, в их особенном и теплом мире, кусочек которого он возьмет завтра с собой в дорогу. Лифт неспешно двигался вверх. Поездка до его этажа – не больше минуты, но в этот раз она затянулось на десять лет его жизни. Время просто остановилось, или он остановился во времени. Стальные тросы все так же скользили по блокам, поднимая кабину лифта вверх, когда память уносила его куда-то в недалекое прошлое.

Страна разрывалась на лоскуты, растаскиваемые по своим удельным норам жадными, дорвавшимися до власти и денег крысами, которые под радостное завывание о мифической свободе и своей удельной независимости, набивали карманы зелеными бумажками с изображениями заморских президентов, в обмен на полную индульгенцию на разграбление природных богатств и полное уничтожение всего того, что создавалось до них веками, пережило смуты, революции, войны и всегда считалось национальным достоянием и основой могущества Русского государства – независимую экономику, армию и флот. Истинное его богатство – народ в расчет принимался только в самые темные, тяжелые для России времена, когда и рассчитывать было больше не на кого и не на что. Когда все катилось в тартарары и казалось, что – все, конец, дальше темнота и небытие.