Александра Богунова - Из масона в консерватора - сознательная метаморфоза в мировоззрении Иосифа Поздеева. Научно-публицистический очерк

В 1781г. О. А. Поздеев вступил в членство Дружеского ученого общества. А затем, с 1782 по 1784гг., состоял начальником (правителем) канцелярии Московского градоначальника (губернатора) графа З. Г. Чернышева и до 1786г. жил в Москве. Именно в этот период, как утверждает А. А. Половцов, Осип Алексеевич Поздеев поселился на жительство в 50 верстах от Москвы, в селе Чистякове, где проживал до 1812г., пока погром французов непосредственно не затронул его самого, чем и вынудил впоследствии снова переселиться со всей своей семьей в Кадниковский уезд Вологодской губернии в имение Нелюбовское, где около 1787г. Поздеев построил стеклянный завод, находившийся в 10 верстах от его деревни. Здесь он прибывал с ноября 1812 по июль 1817гг. Побуждая людей, которым он симпатизировал, последовать его примеру, О. А. Поздеев (к С. С. Ланскому) писал: «Из сельца Нелюбовского за Вологдой, 25 октября 1812 года.

Благодарю покорно за письмо Ваше от 7 октября. Весьма я обрадован письмом Вашим. Слава Богу, что Вы здоровы. Правда, что перед отъездом из подмосковной я был весьма нездоров, но, слава Богу, ненадолго. Успел в Москве побывать незадолго перед французами.

Весьма жаль, что барометр у Вас по человеку, который в прошлую войну весьма плохо себя зарекомендовал, а и ныне в Москве не лучше действует. Слава Богу, что г-ну Витгенштейну разрешено действовать наступательно: в войне выкажутся полководцы. В Англии, во время опасности высадки, заповедан был пост на три дня, и Господь бурю отвратил.

Что надлежит до Вас, то Вы решите ехать, по слуху обстоятельств, кажется, рано. А если придется ехать, то я бы советовал в нашу страну; а именно – нет ли у Вас деревень в Вологодской губернии, в Ярославской, по эту сторону Волги-реки, т.е. в Вологде, или в Углицком уезде, или в Пошехонском, хоть небольшая деревня, то велели бы ныне зимой построить небольшой домик, и в деревне никто не осудит. А ежели бы хотя недалеко от Вологды и принуждено было Вам жить, я бы рад был. А домик велите себе построить, сделавши планец, комнат в пять, не для церемоний, а для покоя. К здешнему краю государства многие уехали, ибо он далее от неприятеля и ему не завиден. А в Кострому приехало, пишут ко мне, 560 лучших государственных (не одних мужчин, а фамилиев) семейств, то и Вы подумайте; а домик в деревне много ли стоит. Постройте зимой, пошлите надежного человека, из своего лесу или купите избы четыре, да сведут вместе и выйдет дом, а кухню сделают из крестьянской избы. Теперь нам надо привыкать жить по-лагерному. Видите, какое время. Не нам, а кто и лучше нас, и те в месте пребывания не уверены.

Впрочем, дорога и почта из Петербурга до Вологды теперь самая по сю пору безопаснейшая; даже и Лодейное Поле для чего назначено близ Вытегры, сами Вы, я думаю, знаете: оно отсюда 300 только верст. А если уже придется Вам ехать, весьма бы я рад был, коли бы близко меня Вы жили. Жаль весьма, что Вы не написали адреса, где Ваш дом в Петербурге, как надписывать к Вам письмо, без чего неверно писать, и я не уверен, что письмо мое до Вас верно дойдет, ибо Петербург не Вологда.

Желаю Вам здоровья и во всем милости Господней и есмь Ваш и проч.».

Но с декабря 1817г. О. А. Поздеев вновь переезжает в Москву, поскольку, как духовный руководитель масонов, он должен был быть и действовать именно там, а 24 апреля 1820г. он скончался. Осип Алексеевич Поздеев был похоронен в Спасо-Андрониевом монастыре в Москве, как и его сын Алексей.

Таким образом, «имя Поздеева связано с историей масонства в России и с крестьянским вопросом, тогда уже решительно выступившим на сцену общественной жизни.

Еще до 1782г., когда русское масонство не имело самостоятельной, независимой от западно-европейского масонства, организации, Поздеев занимал среди масонов первенствующее место, наряду с Новиковым и Шварцем“. Разумеется, Осип Алексеевич был масоном высших степеней посвящения, об этом говорит уже сам его статус. В 1785 году О. А. Поздеев вступил в русское розенкрейцерство, которое, со слов Сперанского, представляло собой „смесь мистицизма, политики и религии“, а о „шведских“ ложах он вообще отзывался не лестно: „состояли из невежд и дураков“. Есть мнение, что Осип Алексеевич „остался чуждым тех алхимических исканий, которые так увлекли А. М. Кутузова“. Но существует и другая точка зрения относительно этого утверждения, опровергающая предшествующую: „О. А. Поздеев развивал активность в московских ложах «Нептун» и «К Мертвой Голове» с упором на постижение литературы по алхимии и магии“. „Братья «Нептуна» усиленно занимались изучением алхимической и магической литературы, причем им предписывалось избегать «отягчения и развращения ума многим чтением вольнодумных книг». Также историк О. Соловьев отмечал в мировоззрении Поздеева крайний мистицизм, которым он «стремился сплотить вокруг себя мартинистов на базе увлечения оккультизмом для полной изоляции Новикова». «Розенкрейцеры столичных лож „Умирающий Сфинкс“ и „К Мертвой Голове“ выделили группу членов для занятий по актам „теоретической степени Соломоновых наук“, сиречь хиромантией». Видимо, в итоге пришлось отойти от данной практики, так как «снизился приток новых адептов из-за разочарования религиозно-мистическим содержанием работ при усилении мистики и открытого верноподданничества властям». Но для начала О. А. Поздеев так наставлял своих сторонников и адептов: «Помните, что работа ваша есть повиноваться и молчать, и мир сей весь считать за единое ваше проходное училище. Не привязываться к никакому его углу, не делайте из того себе собственность и приводите себя, будучи в мире, в такое равнодушное положение, чтобы вам до миру, что в нем не производится, не было нужды». Далее Соловьев поясняет: «Иными словами, то была проповедь отказа от участия в земных делах ради чуть ли не благодати в загробном царстве, как, впрочем, учат многие религии, призывая к смирению и покаянию… Представители подобного течения касательства к политике почти не имели, но, вероятно, они тяготились правлением нового императора». Вопрос спорный, так как сам автор ниже констатирует, что «там царствовал консервативный дух, приверженность самодержавию, ненависть к проявлениям вольнодумства». «Тайны Директории ничего „не заключают против религии, отечества, государя, нравов и человечества“, – цитирует О. Соловьев, – желающие повышения мастера должны быть действительными членами одной из лож ВПЛ (Великой Провинциальной Ложи – уточнение А. Б.), принадлежать к христианской церкви, „покровительствуемой или терпимой в государстве“, отличаться приверженностью монарху, уважать законы, иметь доброе имя, возраст по крайней мере 25 лет, нрав кроткий и добрый». Не допускались лица «неверующие и неприятели религии», поддерживающие тайную переписку с врагами государства, и участники заговора, кои покушались «нарушить общественный порядок», люди развратного поведения, игроки, ростовщики, лихоимцы, пьяницы. Масон, узнавший о заговоре «обязан тотчас извещать о том правительство, как законы повелевают». Автор приходит к заключению: «Тем самым уставными документами подчеркивалась верность христианству, самодержавию и его установлениям. Разумеется, то были не одни пустые заверения, а повседневная практика внутренней жизни братств».