Самид Агаев - Из Баку с любовью

Ситуация была скажу я вам, глупей не бывает. Несколько русаков накинулись на одного тщедушного азербайджанца и давай его мутузить, я заступился, слово за слово, началась драка. Я один, их четверо, тут за меня вписались азербайджанцы, их во взводе было шесть человек, а за русских весь оставшийся взвод в количестве двадцати трех. И я оказался, вроде, как ренегат, против своих. Эх месиво там было, приятно вспомнить. Двадцать три против семерых, нормально, да?

– Но наполовину вы азербайджанец. И то, что один из них дал вам жизнь – это немало. Это много. Эта драка – лишняя тому доказательство.

– Ничего подобного, здесь я буду спорить, я дрался не за них, за справедливость. В другой ситуации точно также я бы заступился за русских. Послушайте, вам то что до этого? Почему вы на этом настаиваете?

– Ну, как же, а голос крови? Мы с вами в каком то смысле земляки. Вы чай пейте, а то он остыл совсем.

– Нет, вы меня не проведете, – возразил Мурад, – у вас вон целый Ленинградский рынок земляков, стопроцентных азербайджанцев. Тут дело не в этом.

– А в чем? – рассеянно помешивая чай ложечкой, спросила девушка.

– Вы забыли положить сахар, – сказал он.

– Да, – спохватилась Анастасия и вынула ложечку из чашки, – я просто пью с вареньем.

– А зачем же размешиваете?

– Чтобы быстрее остыл, – нашлась Анастасия.

– Он уже давно остыл. Вы же сами сказали, – не унимался Мурад.

– Значит, можно пить.

Девушка поднесла чашку к губам.

– А против армян вам не приходилось драться на стороне азербайджанцев?

– Нет, вы знаете, они в армии очень даже хорошо ладят друг с другом. Кучкуются, не без этого, но драк никогда не было, некоторые даже дружили.

– Интересно.

– Послушайте, давайте будем откровенны друг с другом, – предложил Мурад.

– Хорошо, вы первый, – согласилась Анастасия.

– Почему я первый?

– Вы начали этот разговор.

– Ладно. Сознайтесь, что вы меня выбрали, что я вам нравлюсь.

– Вы предпочитаете называть вещи своими именами?

– Именно это я хотел сказать. Вы просто сняли слово у меня с языка.

– Это не всегда удобно, интеллигентным людям присуща недосказанность, порой она более уместна.

– Ну, это кому как, – заявил Мурад, – я человек прямой. Но я вас понимаю. Вы, девушка, особа стыдливая.

– Значит, вы считаете так. А что взамен, что вы скажете. Как я вам?

– Вы верите в любовь с первого взгляда?

– Верю, если первый взгляд падает на Омара Шарифа, а так нет. А вы к чему это сказали?

– Вы можете не верить, я даже спорить с вами не буду, но как это по-другому назвать. С тех пор, как я вас увидел, я только о вас и думаю. И, между прочим, мне не раз говорили, что я похож на Омара Шарифа. Кстати, кто это?

Анастасия засмеялась.

– Но раз вы считаете, что недосказанность лучше, пусть так и будет, – сказал Мурад. – Однако уже половина одиннадцатого, быстро время пролетело. Как там у классика – как скоро ночь минула. Мне пора, завтра рано вставать. У меня график с семи утра. Встаю в шесть часов. Вообще-то я работаю через день, завтра у меня должен быть выходной. Сменщик попросил подменить его.

Мурад замолчал в ожидании ответа. Если он все правильно рассчитал, то девушка должна была предложить ему остаться переночевать.

– А где находится ваша работа? – спросила Анастасия. – Далеко отсюда?

– На Автозаводской. На метро минут двадцать. А от метро «Аэропорт», как раз прямая линия, – сказал он и затаил дыхание.

– Вообще-то, если вам это будет удобно, вы могли бы сегодня переночевать здесь, – разглядывая чашку, еле слышно произнесла девушка.

Мурад возликовал.

– А я вас не стесню?

– Нет, нисколько. У нас две комнаты.

Несмотря на слабое освещение, Мурад заметил, что щеки девушки стали розовыми и от этого у него вдруг заколотилось сердце. Схватив свою чашку, он залпом выпил содержимое.

– А диван раскладывается? – пытаясь унять волнение, спросил он.

– Нет, но он достаточно широк.

– Для одного человека да, но вдвоем на нем будет тесновато.

– Вдвоем, – спросила Анастасия, – с кем вдвоем?

– Разве мы не вместе здесь будем спать.

– Мы?! С чего это? Нет, конечно! Вы будете спать здесь один, а я в комнате с бабушкой.

«Зачем же мне тогда здесь оставаться»? – хотел спросить Мурад, но, вспомнив, что воспитанному человеку присуща недосказанность, все понял и промолчал. Не все и не всегда надо называть своими именами, иначе никакой лирики.

– Выбросьте это из головы, – словно, читая его мысли, сказала Анастасия. – Мы только сегодня познакомились. Мы еще даже не друзья. То, что я вас позвала в дом, еще ничего не значит. До революции это было в порядке вещей.