Алексей Козлов: Супернестор. Том I

Для нас же в этом звуке
Печаль и пустота.
Спешу заметить с болью:
Молчали чёрти, Бог,
Увы, торговля солью
Чревата для пройдох!

То было время Оно:
С сапог счищая грязь,
Нытье Иллариона
Мы слушали склонясь!
Илларион Пилатов,
Живя среди могил,
Двенадцать постулатов
Дотошно свокупил.
Придворных служек ворох
Твердил нам год подряд
Что выдумал он порох…
Но это уж навряд!
Ему рабы внимали:

– Он хлеб и пиво спас!
Его удеи пяли!
Быть может, и не раз!
Христос был человеком,
Таков иль не таков,
Питался женским млеком
До сорока годов!
Довольно гадки свеи!
Весьма поган Варлаф!
Неправы иудеи!
(А кто пред Богом прав?)

Читатель будет первым,
Узрев из-за стола,
Куда Сова Минервы
Прострёт свои крыла!

Пока здесь антреприза,
Разведаем пока,
Что было за кулисой,
Под полом чердака?

Личиною бульдога
Спугнул всех сизарей
Большой поклонник Бога —
Свирепый князь Андрей.
Когда диктуют свитки
Закон отцов забыть,
Жениться на Улитке,
То как её любить?
Рванув на горле ворот,
Андрей благословил
В том месте новый город,
Где конь его отлил
Смотрите, из-под стула-
Москва!
Москва видна…
Speciosa miracula!
(Блистательное чудо!)
Родила мышь слона!
В толпе заметил кто-то,
Не смея губ разжать:

«В треклятое болото
Не внидет благодать!»

Изрёк Песков мосластый,
Не зная, что сказать:

– Работать не го-ра-зды!
Го-ра-зды есть и с..ть!!!!!

Невзвидя почемучку,
Превожделенный вор
Вонзил железо в Кучку,
И сок о плащ отёр…
А дочку взял…
В серале,
Где мётлами мели,
Ей место указали —
Направо от двери!
Советовался ль с нами
Историк абы где,
Когда писал вилами
И плугом на воде:

«Здесь выдюжит не всякой,
Не всякой выест плешь!
Держись, браток!
Не какай!
Не пысай!
И не ешь!
Священна Русь Святая,
А это все – божки!»

Из Киевского рая
Князь выпустил кишки!
Предаться что ли одам?
Посадских удивить?
Он мог ходить по водам
И рыбой всех кормить!
За истину, за веру,
За совесть и за страх
Мы добывали серу
В отрезанных ушах.
О казусе не зная,
От горя и тоски,
Девицы на Дунае
Взревели, как свистки. Он взнес до неба стены
И захрапел…
Тогда
Слепящий меч измены
Прервал его лета.
Под храп блаженной рати
Слуга из слуг Амбал
Андрея шутки ради
Булавкой протыкал.
Преступников найдёте,
Где не найти уму:
Убийц его в болоте
Топили, как Муму!

Одолевая горы,
С огромных крыл взглянём
На скорбные просторы,
Объятые огнём.
С Востока злые лица
Взирали чрез забор
В надежде поживиться
От сих семейных ссор.
Какие были речи!
Чихая и смеясь,
На Новгородском Вече
Вся банда собралась.
Осталось помолиться,
Накваситься,
Напиться!
Радетели земли,
Князья договориться
О сферах не смогли.

Монах излился устно,
Его посыл таков:
«Бойцы отшибли гузна
О древки степняков!»
Подъяв в смятеньи штофы,
Люд слышал у реки
Грядущей катастрофы
Раскаты и звонки.
Мы волокли со свалки
С оружием мешок,
Когда конфуз на Калке
Нас вверг в тяжёлый шок!

На поле грозной сечи
Кровавый лёг багрец…
Мессир!
Гасите свечи!
Всё кончено!
Конец!

Увидев, что в июле
Иссяк у нас задор,
Толпою, на ходулях,
Сквозь дырки,
Чрез забор,
Ползком,
Гуськом,
Вразвалку,
Спешившись, на конях,
Схватив копье и палку,
Умножив гнев и страх,
Полезли роем ханы,
Вопя: «Банзай! Намаз!»
И быстренько карманы
Подчистили у нас.
Продали мы свободу.
И как тут ни взгляни,
Славянскую породу
Испортили они!
Конец мирскому ладу…
Восточный человек
Повёл свою армаду
По льду хрустальных рек,

– Довольно жить во хламе!
Ударить в барабан!

С железными рогами
Явился Чингиз-хан.
Знакомства ради с нами
(Такой вот парадиз!)
Он стал стучать ногами
И требовать кумыс.
Мы глохли в диком гаме!
Родной монгольский князь
Огромными шагами
Занёс к нам в сени грязь!
Имущество сгорело,
Дымился чад с утра,
И в воздухе висела
Икона св. Петра.
Князья, пока мы бились
В грязи, в лесах, в снегу,
В Силезии сокрылись,
Оставив нас врагу.
Что трубный глас из чрева,
Коль зло со всех сторон!
Один бежит налево,
Направо – легион.
Кто втуне жаждет хлеба,
Кто грезит о рубле,
Кто всуе смотрит в небо,
А кто лежит в земле.